Книга двух путей

– Я очень хотел. Я очень старался. – (Каждое слово казалось скользким от разочарования.) – Ты заявилась к нам из Чикагского университета и из всех возможных вещей, которые могла бы изучать, выбрала именно то, чем занимаюсь я.

– У тебя нет монополии на «Книгу двух путей», – ощетинилась я.

– Да, я в курсе. И все же. Очень немногие специализируются исключительно на Среднем царстве.

– Вот потому-то мне и нравится эта тема.

– Вот потому-то она мне тоже нравится, – парировал Уайетт. – И все шло отлично. Точнее, я был лучшим. Это вроде того, как быть единственным ребенком: золотым мальчиком. А потом откуда ни возьмись появляешься ты со своими идеями микрокосма, и Дамфрис вдруг решает, что в этом году ему требуется не один ассистент, а два. Он приглашает тебя сюда, хотя аспиранты первого года на раскопки не ездят. Быстрое продвижение вперед, и теперь Дамфрис готовит тебя на роль своей маленькой протеже…

– О чем ты говоришь?! – взорвалась я. – Ты к нему так плотно прилепился, что, похоже, уже свил там гнездо.

– Потому что я не могу рисковать, уступив тебе свою территорию. – (Я была потрясена. Выходит, Уайетт ревновал профессора Дамфриса так же, как я.) – А ты никогда не замечала, что, когда на раскопки приезжают посетители, он всегда просит тебя устроить им экскурсию? Или велит мне работать носильщиком, пока ты обводишь иероглифы? Он замечает только тебя, когда должен замечать только меня. Черт бы тебя побрал, Олив, но я тоже замечаю только тебя!

Слова Уайетта были пропитаны злостью, хотя его прикосновения говорили об обратном. Он дотронулся до моих волос, нежно пропустив между пальцами тонкую прядь. Его глаза были морем. Вот так люди и тонут, подумала я.

И на этот раз, когда он меня поцеловал, я ответила на поцелуй.

Очень непривычное чувство – быть с Уайеттом союзниками, а не врагами, готовыми вцепиться друг другу в глотку. Мы вдвоем направились к гробнице Джехутихотепа, пытаясь придумать способ якобы случайно снова обнаружить дипинто, а затем разделить пополам лавры первооткрывателей. Мы забраковали кучу сценариев, но пришли к единогласному мнению, что оптимальный вариант – это в точности повторить случившееся: Уайетт уходит прочь, а я обнаруживаю дипинто.

На следующее утро мы работали во внешней камере, в непривычной тишине переводя иероглифы на лавсановую пленку. Улучив момент, Уайетт оказался за моей спиной.

– Неправильно, – заявил он.

Повернувшись, я обожгла его гневным взглядом:

– Нет! Все правильно.

– Это трехбуквенный знак, а не скипетр, – объяснил Уайетт.

Я засомневалась. Уайетт всегда транслитерировал лучше, чем я, но сейчас я была уверена в своей интерпретации.

– Ты ошибаешься…

– Я знаю, – прошептал он, неожиданно подмигнув. – Просто подумал, что нам следует вести себя как обычно.

– Тогда не говнись, – ответила я.

Уайетт расхохотался и направился к противоположной стене гробницы. Я проводила его взглядом, удивляясь безмятежному спокойствию. Всякий раз, глядя на инспектора, непринужденно болтавшего с профессором Дамфрисом, я покрывалась холодным потом.

Во время перерыва на ланч кафир принес нам мятного чая. Я сидела возле Уайетта, представляя себе вкус чая на его губах. Дамфрис попотчевал нас историей о раскопках в Иераконполе, где были обнаружены похороненные вместе со своими владельцами леопарды, гиппопотамы и слоны, возраст которых составлял пять тысяч лет.

А потом Уайетт незаметно толкнул меня коленом.

– Зов природы, – объявил он, обходя кругом шатер кафира

.

Участок в вади за некрополем, где находился наш самопальный туалет, был сперва тщательно проверен на наличие артефактов и уж потом отведен для отправления естественных надобностей. Но Уайетт должен был пойти в другое место, ближе к Диг-Хаусу. Мы надеялись, что находка вызовет страшный ажиотаж и в суматохе никому не придет в голову поинтересоваться, с чего это вдруг Уайетт решил облегчиться в неположенном месте.

У нас все было рассчитано буквально поминутно. Когда Дамфрис объявил об окончании перерыва, я вернулась в гробницу с аспирантами и другими работавшими вместе с нами специалистами. Ожидая возвращения Уайетта, я минут пять пялилась на иероглиф в виде руки (буква d) на правой стене. Наконец Уайетт вбежал в гробницу, чтобы позвать профессора Дамфриса.

Затем все, в том числе и инспектор Службы древностей Мостафа, дружно потянулись вслед за Уайеттом к месту предполагаемой находки. И вот мы уже стояли перед каменным выступом, совсем как вчера. Стараясь не смотреть на Уайетта, я не сводила глаз с профессора Дамфриса, который, наклонившись, поднял с земли черепок разбитого кувшина для пива.

– Армстронг, и что, по-твоему, мы должны тут увидеть? – спросил профессор.

– Полагаю, это место было популярным во время празднования разлива Нила, – ответил Уайетт.

– Ты сделал подобный вывод на основании вот этого черепка? – удивился Дамфрис. – Мы находили такие в гробницах.

Следуя нашему плану, я приблизилась к тенистой расщелине. Дипинто выглядело по-другому: свет падал под таким углом, что надпись казалась совсем блеклой.