Книга двух путей

Мы смотрим друг на друга немигающим взглядом, у меня мелькает мысль, что сейчас я подобна луне, которая своим притяжением вызывает приливы, изменяя очертания Земли.

Руки Брайана не знают покоя, мои влажные волосы прилипают к лицу. У нас нет махровой салфетки.

– Придется отдать одеяло в химчистку, – шепчу я.

– Это того стоило, – отвечает Брайан.

Я стискиваю его ногами:

– Теперь это мой любимый новый вид спорта.

Брайан зарывается лицом в ложбинку на моей шее:

– Прикинь, сколько членских билетов в такой спортзал ты могла бы продать.

Я смеюсь и чувствую, как Брайан выскальзывает из меня. И хотя я вся мокрая и липкая, мне наплевать. Брайан прижимается сзади, лениво перебирая мои волосы. Я смотрю на потолок, на звездную цепочку огоньков, на свое небытие.

– А ты можешь совсем близко подобраться к солнцу? – шепчу я.

– Разве что метафорически, – отвечает Брайан.

– Скажи это Икару.

– Кому-кому? – зевает Брайан.

Дыхание Брайана выравнивается. Я слышу у себя за спиной негромкое посапывание, но неожиданно ощущаю, как его губы шепчут:

– Мне нужна помощь. – («Мне тоже», – думаю я. Поймав пальцы мужа, я всецело отдаюсь покою и молчанию.) – Я умудрился обидеть человека, которого люблю больше жизни. И хочу узнать у своего лучшего друга, как исправить положение. Но вся беда в том, что моя любимая и лучший друг – одно и то же лицо.

Я не совсем уверена, за что он сейчас извиняется: за тот случай или за что-то еще. Впрочем, какая разница. Наверное, мне тоже не помешало бы попросить прощения у Брайана, но, возможно, самая большая проблема нашего супружества – то, что нас слишком долго связывали крепкие узы с прошлым, а теперь нам нужно двигаться вперед.

Нет, я не хочу возвращаться туда. Я была студенткой-историком. И помню это. Тень не может существовать без того, кто ее отбрасывает. Высохшее русло некогда было рекой. А молчащий колокол – все равно колокол.

Посреди ночи позвонили из хосписа, где умерла моя мать. У Талии, моей самой возрастной клиентки, страдающей болезнью Паркинсона, началось резкое ухудшение. Встав с постели, я сообщаю Брайану, что должна ехать к умирающей. После чего добираюсь до хосписа и обсуждаю с медсестрами состояние здоровья Талии: затрудненное дыхание, пятнистость кожи. Оказавшись в палате Талии, я вижу, что она вот-вот уйдет.

Уже несколько недель Талия ни на что не реагировала. Я знала, что ей недолго осталось. Достав телефон, я нахожу подборку песен из бродвейских мюзиклов. В свое время Талия была шоу-герл, участницей нью-йоркского женского танцевального коллектива «Рокетс». Она шестьдесят лет состояла в браке с продюсером, скончавшимся в 2012 году. У Талии не было детей, она пережила всех своих друзей. В Амстердаме, если у вас не осталось родственников, приглашают поэта прочесть несколько строк на ваших похоронах, но в Америке такого, естественно, нет. Талия наняла меня, чтобы ей не пришлось умирать в одиночестве.

Я сажусь возле Талии и беру ее за руку. Кожа на руке – точно пергамент с лиловой картой вен. Волосы, белый хохолок, зачесаны назад и перевязаны розовой лентой. Щеки провалились, рот открыт, нижняя челюсть отвисла. Полосатая кошечка – вероятно, потомок той самой Кошки – свернулась клубком в ногах кровати.

В последний раз, когда Талия еще была в сознании, она рассказывала мне, как в детстве, когда родители ссорились, она спускалась на улицу по пожарной лестнице и шла на Бродвей. Занавес поднимали в 19:00, а в 20:30 зрители выходили покурить на свежем воздухе. Билетеры не проверяли билеты у возвращавшихся в зал, и Талия, смешавшись с толпой, проскальзывала внутрь и стояла где-нибудь в сторонке, выискивая свободные места. Время от времени какая-нибудь состоятельная пара обращала внимание на девочку-подростка. Но кто сказал, что ее родители не сидят в переднем ряду или в том же ряду, но только с другой стороны? Талия, ни разу не попавшись, бесплатно посмотрела сотню шоу, но лишь вторые акты. «Поэтому меня всегда удивляло, – рассказывала Талия, – почему в „Вестсайдской истории“ „Акулы“ так сильно ненавидят „Ракеты“».

– Талия… – Я осторожно сжала ее руку. – Это я, Дон.

Общеизвестно, что из всех органов чувств слух исчезает последним.

Ее дыхание влажное и хриплое. Кошка машет хвостом. Значит, совсем скоро.

Я не сплю. Я свидетель. Мелодии из бродвейских мюзиклов: «Целуй меня, Кэт», «Вестсайдская история», «Плавучий театр» и «Кордебалет». Песня «Kiss today goodbye».

Мой телефон отрывисто звякает. Сообщение от Брайана:

Без тебя кровать кажется слишком большой.

Я начинаю печатать ответ, но не знаю, что писать.

После нескольких часов ночного бдения глаза словно засыпаны песком, а рот набит мелом. В палате через определенные интервалы появляются медсестры: проверяют показатели жизненно важных функций организма умирающей, спрашивают, не нужно ли чего. Перед самым рассветом Талия открывает глаза.

– Ты пришла за мной? – спрашивает она.