Книга II. Новая география древности и «исход евреев» из Египта в Европу

Вода, выступавшая как символ Протоматерии и Протоматери всего сущего, рассматривалась как символ смерти-возрождения и обновления. Сам прыжок понимался как некий волевой акт, направленный к обновлению души и тела, но он же олицетворял момент умирания и перехода в Загробный мир».[170]

Этруски верили в реинкарнацию, и, судя по всему, уделяли большое внимание духовным практикам, позволяющим контролировать процесс реинкарнации. На это указывает соединение со стихией воды при жизни, что демонстрирует праздник Ивана Купалы. Ведь и применение термина «крещение, кресение» при жизни человека в формулировке «оживление» представляется довольно бессмысленным, если не предполагать некий вид тренировки. При этом, учитывая, что крест как символ был связан у этрусков со смертью, все же Иоанн Креститель мог крестить – т. е. применять символ креста при освящении водой. Соответственно, крещение как ритуал действительно могло существовать до распятия Христа на кресте.

Таким образом, сам образ Иоанна, называемого в православной традиции «креститель», восходит к этрусской мифологии. Мы не знаем точно имени этрусского прототипа, хотя налицо связь с богом Фебруусом. И предположение, сделанное Немировским, также интересно, и имеет одно весьма любопытное подтверждение. Немировский отождествлял вождя Купавона со славянским Купалой, в частности, на основании образа отца вождя, Кикна. Кикн фигурирует в различных мифах с разной родословной, но объединяет все эти мифы то, что он превратился в лебедя.

В переводе Вергилия, который приводится Немировским, лебедь вознесся к звездам: «У вождя укреплены лебединые перья в память о преступной любви, о Кикне, который, узнав о гибели Фаэтона, среди его сестер, в тополя превращенных, изливал свою скорбь в песне предсмертной. За плечами его выросли крылья, и все тело мягким пухом покрылось. От земли оторвавшись, петь продолжая, он ринулся к звездам», – лебединая песня, как мы сегодня и применяем значение такой (последней) песни в русском языке.

Известно, что падение Фаэтона связывается с рекой Эридан, отождествляемой с рекой По (Пад). Его падение произошло в глубокой древности, и соотносится с Всемирным потопом. Однако «возлюбленным» Фаэтона был этруск Кикн. Стало быть этот миф и этруска Кикна следует относить ко временам более древним, нежели гипотетическое переселение троянцев. Матерью Кикна была Пирена, жена Ареса, и, хотя преподносится, что она и Пирена – эпоним Пиренеев, – относимая к племени бебриков, не одно и то же лицо, – есть основания считать, что одно и то же. Кикн, таким образом, связывается и с Пиренеями. А если вспомнить также о том, что Кикн был убит Гераклом, а Геракл воевал с бебриками в Пиренеях, то связь эта становится довольно очевидной.

Кикн стал созвездием Лебедя. Это созвездие образует т. н. «астеризм» – хорошо видимый на небе Северный Крест.

Отметим, что эта связь Купавона-лебедя и креста появилась еще до христианства, что подтверждает наличие и ритуальной взаимосвязи ранее. Хотя символизм лебедя отсутствует в Новом Завете, но позднее лебедь был символом Девы Марии.

Персонаж Кикн, относимый к италийской мифологии, является ключом к пониманию мифа о Фаэтоне, если рассмотреть его с точки зрения этрусских мифов. Во-первых, описано прохождение Фаэтоном зодиакальных созвездий – что совпадает с прохождением душой пути в загробном мире, так же как и в лабиринте. Затем Фаэтон падает в священную реку – а у этрусков, как мы помним, ритуальный прыжок в воды предвечной матери осуществлялся для соединения с ней и очищения. И последним этапом представляется именно превращение Кикна в лебедя, олицетворяющего очищенную душу Фаэтона. Отцом Фаэтона был бог солнца Гелиос, в этрусском звучании это и Елий, Елиус, и Усил, и в данном случае несложно понять, что известное нам как семитское слово «Эль» – бог – имело и европейское прочтение в более конкретном значении.

Немаловажна в данном случае и этимология имен. Лебедь в латыни так и будет cycnus, что связано и с названием русского головного убора «кика» и, вероятно, со словом «кикать» – «кричать по-птичьи». Однако же и слово cupa, cupula – «бочка», а затем и «кубок, чаша» – cup, связано с водой, а потому может быть исходным для имени Купавон, в частности, потому, что связано и со словами «купаться, купель». И это подчеркивает этрусско-славянскую взаимосвязь, ведь слова имеют сходные и смысл, и звучание именно в латыни и в славянском языке. Если соединить символы Крестителя, чаши и лебедя, то получится символизм Святого Грааля – крест, чаша и лебедь, а чаша, конечно же, с живой водой.