Книга Кохелет

И вот вторая вещь, о которой мы просто обязаны сказать. Несмотря на то, что редакторы своими вставками исказили подлинный смысл поэмы, испортили текст, создали даже совершенно обратное, религиозно-назидательное впечатление от Книги (почему она и попала в Библию), мы, как бы это ни казалось странным, обязаны выразить им глубочайшую признательность. Ведь, по сути дела, без их ортодоксальных вставок поэма так и осталась бы гениальным сочинением, распространявшимся, как и все прочие сочинения, в списках; сочинением, интенсивно читаемым и обсуждаемым культурной прослойкой Иудеи и Палестины, памятником замечательной поэзии и философии, – но при всём этом она не имела бы никаких шансов сохраниться на века, тем более – на тысячелетия. Не следует представлять древних евреев каким-то ограниченным угрюмым народом, на протяжении всей своей истории занимавшимся исключительно сочинением религиозно-назидательных книг. Напротив, Библия – это лишь сохранившаяся часть огромного айсберга богатейшей (судя хотя бы по соседнему Египту) и разнообразной древнееврейской письменности. Не может вызывать сомнений, что в Палестине с древних пор, а особенно в новейшую, эллинизированную эпоху, существовала богатейшая светская литература – поэмы, новеллы, стихи, трактаты, произведения отнюдь не религиозного, иной раз и скептического, и даже фривольного – как у римлян – характера, и всё это, вероятно, читалось и переписывалось – но со временем, вряд ли само по себе, – скорее, под мощнейшим давлением теократии, храмовых писцов, систематически отсеивающих «ненужные» книги, – переписываться перестало и в конце концов бесследно сгинуло. (То, что такая литература существовала, доказывают не только древнеегипетские светские сочинения или «Гильгамеш», но и деятельность киника Мениппа из Гардары (это Северная Палестина), и занимательные сочинения Лукиана из Самосаты (это соседняя Сирия)). Осталось лишь то, что стопроцентно подходило для Библии. (Даже вполне благочестивые апокрифы «Премудрость Иисуса, сына Сираха» (сборник вполне достойных изречений) или «Премудрость Соломона» (творение очень незаурядного писателя) – и далеко не только они – изымались, запрещались к чтению и переписыванию (ссылки на это есть в Талмуде) и сохранились едва ли не чудом: только в греческих переводах). А в Библию, кроме чисто назидательных книг, сумели попасть, как ни странно, и Книга Руфь (великолепная, первая в мировой литературе новелла), и Книга Иова (шедевр древневосточной поэзии); Книга Песнь Песен (сборник свадебных песен – непревзойдённый своей тончайшей лирикой шедевр), и, конечно, Книга Экклезиаста (Кох̃е́лет) – воистину, по самой высшей мерке, гениальная философская поэма. Вызывает даже некоторое удивление, каким образом иудейские богословы, составлявшие канон Библии, включили в неё эти образчики откровенно светского творчества. Ответ очевиден: над ними всеми – в меньшей, большей степени – в свое время потрудились религиозные редакторы, придав им необходимую для включения в Библию ортодоксальную окраску и тем самым сохранив их на тысячелетия. Именно за это – и за «Иова», и за «Песнь Песен», и, конечно, за «Экклезиаста» – следует поблагодарить тех неведомых редакторов: ибо страшно даже и подумать, что было бы, если бы эта гениальная поэма, в конце концов, в некий неизбежный момент, перестала переписываться и сгинула навсегда. В том, что это бы произошло, сомневаться не приходится, и дело даже, может быть, не столько в теократическом давлении и селекции книг для канона Библии: после страшной катастрофы Первой Иудейской Войны, разрушения Иерусалима и Храма (70 г.) и особенно после поражения восстания Бар-Кохбы и окончательного разрушения Иерусалима (столица римлянами была просто распахана) – 135 г. – и последующего Рассеяния хранители древней культуры, храмовые писцы, великие раввины, религиозная аристократия – взяли с собой в Рассеяние важнейшее: Библию. Всё остальное в условиях социальной катастрофы сохраниться не могло. Среди разгромленного и рассеянного в двух войнах народа было просто некому этим заниматься, было просто не до этого.

Итак, ещё раз следует выразить редакторам величайшую признательность, что их стараниями Книга Кох̃е́лет попала в Библию и сохранилась на тысячелетия. Хотя текст Книги они всё ж таки изрядно испохабили, и в своих благодарностях за сохранение Книги нам следует оставаться в достаточной мере сдержанными. В конце концов, чем мы сейчас занимаемся, как не очищаем подлинный текст от их ремарок?

Конец отступления

Возвращаемся ко вставкам

Судя по всему, редактору (Второму?) принадлежит дописка в ст. VII.18:

VII.18в: Но боящийся Бога всего избежит!

Здесь – опять та же категоричность, так не похожая на поучения Автора: тот в предыдущих стихах советует «Не быть очень праведным» (ст. VII.16 – sic!), и более того, «Не быть очень нечестивым» (ст. VII.17 – вдумайтесь!). Общий авторский вывод из этого:

VII.18 …Хорошо, коль ты удержишься в том [в праведности] –

Но и от этого [от нечестия] не отнимай руки.