Книга, обманувшая мир

«Одно из наследий сталинского, равно как и застойного, прошлого — пренебрежение к факту. Это естественно: широкомасштабная фальсификация истории должна была опираться прежде всего на многоликую фальсификацию фактов, начиная с их замалчивания и кончая искажением. Значит, восстановление исторической правды должно опираться на уважительное отношение к историческому факту, каким бы мелким и малозначительным он ни казался.

“Белые пятна” ликвидировать необходимо. Но делать это нужно так, чтобы в головы читателей не вносилась новая путаница взамен старой и нужное дело не дискредитировалось. Большая фальсификация состоит из мелких неточностей. А большая правда — из малых правд» («Нева», 1989, № 2).

Вот потому-то Генрих Горчаков и называет «Архипелаг» Солженицына «Кратким курсом».

«Архипелаг» строится на том же фундаменте, что и «Краткий курс», что и весь наш соцреализм: пренебрежения к факту, многоликой его фальсификации, начиная с его замалчивания и кончая искажением… — и как следствие: полная дискредитация истории, — о чём ясно сказал В. Чубинский.

Да! БОЛЬШАЯ ПРАВДА состоит из МАЛЫХ ПРАВД. И только так.

* * *

В начале книги Сараскина цитирует из интервью («недавнего». — Л. С.) на российском ТВ Майкла Скеммела, автора англоязычной биографии Солженицына (1984):

«Для биографа самое интересное — сравнить разные версии жизни писателя и в конце концов стать для него кем-то вроде судьи. И это писателю Солженицыну… очень неприятно. Солженицын хочет оставаться единоличным, гордым владельцем своего мира. Он действительно великий писатель, а для многих еще и святой, и даже бог. А кто может спорить с богом, навязывать ему свои советы и оценки — неужели какой-то биограф?» (Сараскина, с. 17).

Госпожа Сараскина, понятно, возражает Скеммелу, а я — извлекаю свою выгоду.

Сегодня Солженицын уже давно не только не «святой» — он выпал из многих высоких наименований, вроде «великий писатель», а тем более — «пророк», «кумир», «совесть нации» и пр. и пр.

Но стоит вспомнить недавнее прошлое.

Писатель Юрий Давыдов был первым рецензентом мемуаров Г. Н-а — в «Комиссии по литературному наследию репрессированных писателей СП». Свою высокую оценку его рукописи он завершил так: «Будь моя воля — сейчас же отправил в набор. А мы, благополучные, должны потесниться» (1989).

«В письме к нам от 16 марта 1998-го Юрий Давыдов возражает на мое письмо к Солженицыну: “Солженицын, на мой взгляд, совершил дело великое — "Архипелаг". Страх великий, действительно, владел от края и до края и через край… Солженицын объял многое, много, но не всё, и это естественно. Он, однако, отнюдь не запретил другим освещать окровавленные сюжеты”» («Послесловие», с. 21).

Заранее объединяясь с М. Скеммелом, Г. Н. отвечает Ю. Давыдову. Он пишет о том, что никакой иной точки зрения в нашей литературе и мемуаристике о лагерях — не существует, и отнюдь не потому, что ее нет. — причина в другом:

«Теперь я твердо знаю, что моя рукопись не просто попала в завал, что она кому-то мешала и мешает <…> за всем этим стоит ДРУГАЯ КУЛЬТУРА, рождающая всё время разнообразных мутантов. С одной стороны, это и литературная игра, и “финализм” культуры и т. п., а с другой — большевистский принцип: пропаганда ради пользы дела. И эта другая культура

притягивает к себе различных самозванцев, лжелитераторов, почему-то вышедших на тропу литературы… Можно много назвать причин, и партийных, и личных, по которым так ухватились за архетип лагерной литературы, созданный Солженицыным. Но одна из причин в том, что этот архетип освобождает мемуаристов от обязательной правды — от необходимости выходить наружу со всей правдой, с которой и выйти-то невозможно.

Солженицын был вознесен на такой недосягаемый пьедестал, его слова стали звучать таким большевистским авторитетом <…>…архетип, сложившийся на основе солженицынских произведений, стал авторитетной нормой, я бы даже сказал — авторитарной» (15 апреля 1998 г.; «Послесловие», с. 29–30, 38–39).

Да и сейчас ещё — в малом числе, но есть «стойкие» любители «большевистского авторитета». Их славословия дают представление о нашем недавнем прошлом.

Не унимается апологет с 20-летним стажем А. Немзер. За хорошие «бабки» такой восторг его распирает, аж «готов показаться смешным» — из его рецензии на книгу Сараскиной «Великая жизнь великого человека»:

«Виноват, но не могу я встроить книгу о Солженицыне в ряд томов “ЖЗЛ”. Не подходит Солженицыну эпитет “замечательный”. Не “замечательный” он человек (писатель, мыслитель, гражданин), а великий. Угадываю язвительную реплику: Пушкину, мол, привычный эпитет в самый раз, а Солженицыну мал? Готов показаться смешным, но думаю именно так» («Время новостей», 08.04.2008).