Книга отзывов и предисловий

В самой по себе поэтической эсхатологии нет особого фокуса; важно, какими средствами она подается. Тут опять нужно вспомнить новый эпос: поэзия Арабкина тяготеет к фрагменту, собрание этих фрагментов производит гул, который постоянно обнаруживает легкую, тревожную несогласованность – при том, что в книге можно обнаружить единство метода. Примета этого метода – перекличка разделенных и стремящихся вновь «сгуститься» вещей, звучащая иногда на уровне тонкой игры слов: здесь Арабкин работает на одной волне с поэтами чуть младше – Денисом Ларионовым, Ниной Ставрогиной, Андреем Черкасовым. Еще одна примета – изящные отсылки к геологии и астрономии («Давай видеться говорит Антарес астроному»), к поэтической и прозаической классике: «Никогда ничей а все же современник», «Выталкивает пар / Голоса извоз / На холоде подобрался / И высказал / Не услышал / А прочел по запаху / Леденцы слов / И карамель». Последняя аллюзия на знаменитый эпизод с оттаявшими словами из «Гаргантюа и Пантагрюэля», кроме прочего, – признание фрагментарности как метода. В одном из текстов Арабкин явно переписывает «Утро» Леонида Аронзона, показывая (воспользуемся названием книги Стефана Красовицкого) катастрофу в раю:

Скомканных лиц красочная перестрелкаСвященной весны продразверсткаЦаря штурм горыМальва и мак с остальнымиВ цене отступают как падают

Но, несмотря на все достоинства, эти «фрагментарные» стихи кажутся фоном для вещей более когерентных – и самых удачных в сборнике, ясно развивающих некую единую мысль или моделирующих диалог. Примечательно, что два таких стихотворения – о биологии и ее взаимосвязи с текстом. Вот одно из них:

В свернутом виде ствола

В лесу одиночествоНа каждый лист претендуют хотя бы двоеНе тропинка – походка ведетВ душном маревеУплотнения гнезд корневыхТесная летная школаВ листах одиночество

А еще одно открывает этот сборник:

Он ему говорит

Из книг будут делать деревьяПопомниА он ему отвечаетКаждой книги беру по два экземпляраПотому чтоС первого разаПонять ничего невозможноОн ему говорит

Все ветви заселят живымиТак дальше от мертвыхА он ему отвечаетКаждую смерть про себя повторяю иначеПотому чтоОчень боюсь совпаденийИ деревенею всегдаНа последней странице

А на последней странице мы как раз встречаем завершение той локальной (в пределах Солнечной системы) космографии, которая прощалась с нами на протяжении всей книги: здесь-то и описано «участие в темноте». Книга, таким образом, закольцовывается – и мы смотрим на нее как на концептуальное высказывание с несколькими лейтмотивами. Эти лейтмотивы – смерть, разлучение, одиночество, но разговор продолжается вопреки им, в том числе самой идеей участия: от эротической вовлеченности до физической неизбежности наблюдателя.

Александр Анашевич. Неприметный боох. М.: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2021

Горький

Среди сабреддитов, на которые я подписан, есть r/Miniworlds и r/AccidentalGreenhouses: здесь можно увидеть рукотворные и сотворенные природой микромиры – крошечные экосистемы в брошенных банках или расщепленных пнях, елочных шарах или закоулках детских конструкторов. Новая книга Александра Анашевича напоминает такой мир – сложный, но принципиально замкнутый и обозримый. У этого мира есть свой «неприметный боох», который не управляет им, а прячется – видимо, на правах наблюдателя, верифицирующего все, что происходит.

вот дикие загорелые мальчики идут через брод ныряютв водовороте пантелей раздевается при всем народечерные блохи живут на пьянице и уроде и все движется в солнечном хороводепантелей старики мотоциклы мальчики и стаи блоха за деревьями над холмом с радугой над головой стоит неприметный боох

Для обитателей – или, вернее, обитательниц, потому что бóльшая часть книги Анашевича написана «от женского лица», – этого мира встреча с неприметным боохом может быть откровением, объясняющим течение жизни в замкнутом мире: