Книга утраченных имен

– Что?

– Он… он убил меня.

Женевьева явно бредила.

– Нет, Женевьева. Ты жива.

Женевьева рассмеялась слабым горьким смехом:

– Я умираю, Ева.

– Я позову кого-нибудь на помощь.

– Поздно. – Прокашляла она, выплевывая изо рта кровь. – Жерар – предатель. Это он выдал всех нас.

У Евы дрожь пробежала по телу.

– Нет. Нет, нет, нет. Этого не может быть! Я знаю его уже много лет. Он никогда бы… – она осеклась. – Нет, – повторила она шепотом.

– Он… он сказал мне, что когда в декабре немцы его арестовали, то предложили стать их информатором.

– Но он же еврей!

Женевьева сплюнула кровь, из горла у нее вырвался булькающий звук:

– Он говорил, что ты не собираешься никуда уезжать, и обещал им выдать еврейку, которая подделывает документы в этом регионе, то есть тебя. Он не поверил мне, когда я сказала, что не знаю, куда ты подевалась.

Внутри у Евы все похолодело.

– Он поступил так с тобой из-за меня?

– Ты здесь ни при чем. – Женевьева схватила Еву за руку, ее веки дрожали. – Я сама во всем виновата. – Она судорожно вздохнула, и Ева услышала клокотание в ее легких. – Я… я доверилась не тому человеку.

– Но я тоже верила ему.

– Уходи. Пока он не вернулся.

– Я не могу бросить тебя.

– Для меня все кончено. – Голос Женевьевы совсем ослаб. – Заставь его заплатить за все, что он сделал.

– Но…

– Ева… уходи…

Ева не знала, как ей поступить. Она прижала ладонь к животу Женевьевы и почувствовала, как горячая кровь вытекает из раны. Жозеф выстрелил в нее, а потом оставил здесь умирать в одиночестве медленной ужасной смертью. Но теперь она была не одна. Хотя бы в этом Ева могла ей помочь.

– Я не оставлю тебя, подруга. Я останусь с тобой.

Женевьева была уже слишком слаба, чтобы возразить ей. Она то теряла сознание, то снова приходила в себя, а Ева все это время держала ее за руку и напевала «При свете луны» – колыбельную, которую в детстве Женевьеве пела ее мать.

– Ma chandelle est morte, – пела Ева. – Je n’ai plus de feu. Ouvre-moi ta porte pour l’amour de Dieu[22].

Женевьева постепенно угасала, а Ева спела еще раз, изменив последнюю строчку: «Пожалуйста, открой для нее твою дверь, Господи!» Потом страданиям Женевьевы пришел конец, и она умерла. Ева встала, ее руки были все перепачканы кровью подруги. Направляясь к лестнице, она думала о том, что теперь еще одна невинная жизнь оказалась на ее совести, и у нее появилась еще одна причина не отказываться от борьбы, стремление к которой жгло ей душу.

Ева не знала, куда ей отправиться, единственным местом, которое приходило на ум, была церковь. Она все еще не могла смириться с известием о предательстве – эта новость полностью раздавила ее, наполнила душу чувством смятения и вины. Как Жозеф мог предать их? Предать ее? Но на самом-то деле она никогда толком не знала его, для нее он всегда оставался обаятельным темноволосым красавцем с каменным сердцем. Внутри у нее все кипело от злости: на Жозефа и на себя. Как она могла быть такой слепой, почему так быстро поверила ему только из-за того, что они были знакомы в прошлой жизни?

Она должна предупредить отца Клемана. Но как ей остановить Жозефа, если он уже в городе? У него был пистолет, а у Евы только… что? Ее праведный гнев? Безутешное горе? Этого недостаточно. Она не смогла спасти мать и Женевьеву. Но ее долг – не допустить, чтобы из-за нее погиб священник.

Ева остановилась на минуту лишь для того, чтобы кое-как стереть кровь Женевьевы с рук и лица, затем взяла ее велосипед и отправилась в город. Ей пришлось идти пешком через сугробы, пока она не добралась до расчищенной большой дороги. Тогда она села на велосипед и поехала, солнце медленно опускалось за горизонт, а ее слезы застывали на морозном ветру.

В церкви было темно и тихо, но входная дверь оказалась незапертой. «Это Божий дом, – сказал ей однажды отец Клеман. – Его двери никогда не запираются, чтобы любая душа могла обрести здесь покой». Однако в тот день Ева искала там не покоя, а отца Клемана.

Она заглянула в его кабинет, в исповедальню и в потайную библиотеку, но в церкви никого не было. Беглый осмотр маленького домика позади церкви, где жил отец Клеман, также ничего не принес: дверь оказалась запертой, а окна были темными. Ева вернулась в библиотеку, хотя и понимала, что там она может стать легкой добычей Жозефа, он знал об этом месте и о том, где отец Клеман прятал ключи от библиотеки. Рано или поздно он мог явиться сюда.

Но она должна была кое-что сделать.

В полной тишине Ева зажгла несколько светильников и достала «Книгу утраченных имен», которая стояла на своей полке, не привлекая к себе внимания. Эту книгу Жозеф никогда не заберет у нее; Ева благодарила Бога за то, что поделилась своим секретом только с отцом Клеманом и Реми.