Книга утраченных имен

Его лицо помрачнело, глаза, которые когда-то казались ей красивыми, налились бешенством.

– Мне не хочется этого делать, Ева, но ты не оставляешь мне выбора. У тебя десять секунд, чтобы изменить решение, – я даю тебе шанс в память о нашей давней дружбе. Но если ты по-прежнему будешь упрямиться, когда я закончу считать, боюсь, мне придется нажать на спусковой крючок. Ты поняла? Десять, девять, восемь…

– Иди ты к черту, Жозеф!

Пока он считал секунды, Ева закрыла глаза и принялась молиться, но не о том, чтобы Бог сохранил ей жизнь, ведь она знала, что этого не случится.

– …семь, шесть, пять…

Ева просила дать ей сил и стойкости, чтобы никого не выдать, прежде чем она испустит свой последний вздох. Никто больше не должен погибнуть по ее вине; такого она себе не простит.

– …четыре, три, два… – Когда Жозеф закончил считать, Ева зажмурилась, вся сжалась и приготовилась – она не сомневалась, что сейчас испытает ужасную, мучительную боль, которая будет лишь началом пытки.

Затем прогремел выстрел, и он показался ей громким, как взрыв. Стены библиотеки задрожали, а в ушах у Евы зазвенело. Через мгновение она поняла, что не чувствует никакой боли. Неужели он промахнулся? Она распахнула глаза и тут же удивленно раскрыла рот.

На полу перед ней на животе лежал Жозеф, его голова была повернута набок, глаза открыты и остекленели, рот широко разинут, на затылке виднелась кровавая рана от пули.

Над ним стоял Эрих в нацистской форме с еще дымящимся пистолетом в руке. Он посмотрел на Еву.

– Ева, вы должны уходить, – сказал он. – Немедленно. Они уже идут.

Еву всю затрясло, она смотрела на Эриха с ужасом и непониманием:

– Но как?..

– Жозеф выдал и меня. Мое командование знает, что я сотрудничал с подпольем. Мне рассказал об этом друг, и я успел от них ускользнуть, прежде чем меня арестовали. Я пришел предупредить отца Клемана. Но не смог его найти, а вместо этого услышал голос Жозефа и затем выстрел.

– Вы спасли меня.

Он грустно улыбнулся:

– По крайней мере, я совершил хотя бы один поступок, за который мне не будет стыдно, когда я встречусь с Создателем.

– Эрих, о чем вы говорите? Пойдемте со мной, скорее. Мы убежим вместе.

– Для меня уже все кончено. Но не для вас. Ступайте, Ева. Бегите, спасайте свою жизнь. И не переживайте, я отвлеку их хотя бы на несколько минут. Это ваш единственный шанс.

– Эрих…

– Когда-то я пришел на исповедь к отцу Клеману. Я много чего натворил, Ева, и никогда себе этого не прощу. Но теперь я знаю, что в последние минуты спас вас, и это поможет мне немного примириться с собой. Пожалуйста, пусть в моей жизни будет хотя бы один достойный поступок.

Внезапно она поняла, на что он намекал.

– Эрих, нет! – Она протянула к нему руку, но он попятился назад, качая головой.

За дверями церкви послышались голоса, потом еще – на этот раз ближе; кто-то отдавал приказы на немецком.

– Я желаю вам прожить хорошую жизнь, Ева, – прошептал Эрих, а затем сразу же закрыл глаза, приставил дуло пистолета к виску и выстрелил.

Ева едва сдержала крик, когда он упал на пол, но через мгновение поняла, что ей нужно делать. Эриху удалось вызвать замешательство, и она должна была этим воспользоваться для побега. Прежде чем нацисты ворвались в церковь, она выскочила из библиотеки и спряталась под одной из скамей, стараясь не дышать. В тот же момент мимо нее протопала дюжина пар черных сапог – они направлялись к телам Эриха и Жозефа. Ева подождала, пока они все войдут в библиотеку, тихо вылезла из-под скамьи и побежала к задней двери церкви. Она в последний раз посмотрела на фигуру Иисуса, помолилась про себя о душе Эриха и выскочила наружу в холодную ночь.

А затем, как и велел ей Эрих, она устремилась в темноту, спасая свою жизнь.

Глава 30

Шестнадцать месяцев спустя

Июнь 1945

В теплом июньском воздухе над парижским бульваром Распай опускались сумерки. Ева, наверное, уже в сотый раз направлялась к отелю «Лютеция» – высокому снежно-белому зданию, архитектурному шедевру в стиле ар-нуво в квартале Сен-Жермен-де-Пре, служившему когда-то пристанищем для писателей и художников. Во время войны назначение отеля изменилось, здесь разместился штаб немецкой разведки Абвер – больших специалистов в области шпионажа и пыток. Но десять месяцев назад Париж был освобожден, и в апреле здание гранд-отеля обрело новую жизнь – теперь в нем находился центр для спасшихся из немецких концентрационных лагерей.