Книга утраченных имен

– Но… – прошептала она в растерянности. Неужели она сделала что-то не так? Возможно, ее неопытность была слишком очевидной?

– Дело не в тебе, – ответил он на ее незаданный вопрос. Он все еще не смотрел на нее, но, когда она села и пригладила растрепанные волосы, ей показалось, что он заметил, с каким трудом она сдерживает слезы.

– А в чем же?..

– Я… я не могу вот так воспользоваться ситуацией, – проговорил он, глядя себе под ноги.

– Но, Реми, ты не…

– Нет, – перебил он ее. Она слышала, как его всегда твердый голос слегка подрагивает. – Я не хочу подвести тебя, Ева, как ты этого не понимаешь? Иначе я себя не прощу. Я… извини. Мне надо идти.

И он ушел, выбежал за дверь маленькой библиотеки, как будто в церкви начался пожар. Единственным утешением для Евы послужило то, что перед уходом он оглянулся и их глаза снова встретились – в это краткое мгновение она прочитала столько страдания и грусти в его лице. Для Евы стало ясно, что слова Реми были искренними; он так быстро покинул ее, потому что боялся причинить ей боль.

И, возможно, она теперь до конца дней будет сожалеть о том, что не бросилась за ним, а осталась на месте, – стыд и преданность матери не позволили ей этого сделать. Когда она пришла в себя и подбежала к дверям церкви, Реми уже не было видно. И только его следы на снегу, ведущие в сторону дома, где жили дети, свидетельствовали о его недавнем присутствии.

* * *

Утром Ева не вернулась домой; ей хотелось передать документы лично отцу Клеману, и в глубине души она еще надеялась, что Реми передумает и вернется.

С матерью ей тоже не хотелось видеться – слишком сильные чувства бушевали в ее душе. Когда Реми целовал ее, для нее это казалось самым приятным, самым естественным, что только бывает на свете. Но как такое возможно, ведь он даже не был евреем? Ее мать никогда бы не простила ее, не исключено, что и отец не одобрил бы ее поведения. Как она могла их предать сейчас? Чем дольше она сидела на ступенях церкви, тем больше росло ее смятение. Можно ли считать смелым поступком попытку последовать зову сердца, даже если ради этого ей придется обмануть ожидания родителей? Или же она поступит намного мужественнее, если откажется от человека, к которому питала запретную любовь, чтобы сохранить традиции своего народа, оказавшегося на грани уничтожения? Ни один из вариантов не казался ей верным.

Когда час спустя вернулся отец Клеман и увидел, что она сидит одна на холоде, следы Реми уже замело снегом.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, поднимаясь по ступеням с красным от мороза лицом. – Что-то случилось?

– Я… – Как она могла объяснить ему все и при этом не показаться дурой? – Мне просто захотелось подышать свежим воздухом.

Судя по выражению его лица, он ей не поверил, однако кивнул и помог подняться.

– Пойдем внутрь, Ева, а то ты замерзнешь насмерть. Вы с Реми закончили работу?

Она отвернулась, чтобы отец Клеман не увидел румянца на ее лице.

– Да, святой отец.

В церкви было тепло, но, когда Ева сопровождала отца Клемана к маленькой библиотеке, ее тело по-прежнему напоминало ей ледышку, а сердце было таким же холодным, как и красное обмороженное лицо.

– Господи, Ева, – сказал отец Клеман и с тревогой посмотрел на нее, когда они оказались в потайной комнате. – Сколько ты там просидела? Ты же совсем замерзла.

– Недолго, – уклончиво ответила она. Она потеряла счет времени, хотя и догадывалась, что пробыла там достаточно долго, раз следы Реми на снегу успели исчезнуть. – Реми ушел.

– Да, – сказал отец Клеман, и она поняла, что ему уже все известно.

– Вы не знаете, где его можно найти? Мне нужно ему кое-что сказать. Я должна была сделать это еще прошлым вечером.

Отец Клеман нахмурился:

– Он что, тебе не сообщил?

– О чем?

– Ева, сегодня он сопровождает детей.

– Он… что?

– Он сказал, что знает, как ты сблизилась за последние месяцы с воспитанниками мадам Травер, в особенности с Анной, и хотел убедиться, что они перейдут границу в целости и сохранности.

– Он мне этого не говорил.

– Возможно, не хотел тебя волновать.

Ну да, скорей всего, Реми знал, что она попытается отговорить его. Значит, их поцелуй был прощальным? И именно это он имел в виду, когда сказал, что не хочет подвести ее? Он боялся, что не вернется? Дрожь пробежала по ее телу, теперь ей стало еще холоднее, чем на церковном крыльце.

– Переход может быть опасным в это время года, – тихо сказала она.

– Да.

– Как думаете, сколько ему понадобится времени, чтобы вернуться в Ориньон?

– Ева, я не уверен, что он вернется, – ответил он, выдержав паузу. – Мне сообщили, что подполье нашло для него другую работу.

– Другую работу?

Взгляд отца Клемана был полон тревоги:

– Прежде чем приехать в Ориньон, он работал со взрывчатыми веществами.

– Взрывчатыми веществами? Реми?

– Ну да. Он неплохо разбирается в химии.

– Ну конечно, – сказала Ева. – Молочная кислота.

Отец Клеман кивнул.

– Насколько я понимаю, для изготовления взрывчатки требуется определенный опыт.