Книга утраченных имен

В начале седьмого утра Ева разбудила Реми, а потом они вместе стали поднимать детей. В шесть тридцать поезд остановился перед маленьким вокзалом в Анси. Они быстро вышли и по узкой дорожке, убегающей от станции прочь, поспешили к стоявшей неподалеку протестантской церкви – приземистому кирпичному зданию с большим крестом над входом. Скамьи внутри были сделаны из темного гладкого дерева, а над алтарем сиял простой металлический крест.

– Подожди здесь с детьми, – шепнул Еве Реми. – Если кто-нибудь войдет, притворись, что молишься. Здешнего пастора зовут Шапаль. Он подтвердит твои слова.

– А ты куда?

– Повидаться с пастором.

Ева удивленно посмотрела на него:

– С пастором?

– Здесь, в Анси, протестанты и католики работают вместе, помогают людям вроде нас выбраться из страны. Пастор подскажет, враг нам или друг водитель автобуса, который сегодня утром отправится в Коллонж-су-Салев. Если он не один из нас, нам придется переночевать здесь. Если же он друг, приготовься к дальнейшей поездке.

– Ты уже не раз это делал? – Реми открылся перед ней с совершенно другой стороны.

Он кивнул:

– Никогда еще я не сопровождал человека, за которого так сильно переживаю. Все должно пройти замечательно. – Он ушел, прежде чем Ева успела ответить.

Дети молча сидели рядом с ней, два старших мальчика внимательно смотрели на крест. Жорж на коленке отбивал рукой быстрый ритм, а Жаклин накручивала на палец прядь волос. Ева чувствовала исходившую от них тревогу.

– Все будет хорошо, – тихо сказала она, наклоняясь к детям. – Он скоро вернется. Он знает, что делать.

– Почему вы так думаете? – спросил Морис – второй по старшинству из мальчиков.

– Просто знаю, и все. Он делал это уже много раз. Я готова доверить ему свою жизнь.

– Он правда ваш муж? – спросила Жаклин.

У Евы вдруг перехватило дыхание так, что на мгновение она лишилась дара речи.

– Нет. Не муж, но мы должны притворяться.

– Только он не притворяется, – заметил Жорж. – Он вас любит. Это точно.

Ева посмотрела на него с удивлением:

– Мы просто давно знакомы.

– Нет, дело не только в этом. Он потихоньку смотрит на вас, когда вы этого не видите. Точно так же Герберт Маршалл смотрел на Клодетт Кольбер в фильме «Заза».

Ева почувствовала, как краснеют ее щеки.

– А как ты оказался на американском фильме для взрослых?

Она хотела подразнить его, но мальчик огорчился:

– Папа любил смотреть кино. Он всегда брал меня с собой, когда у него были деньги на билеты. Мы ходили в кинотеатр, который был рядом с нашим домом в Париже. – Он помолчал, а потом добавил тихим, едва слышным голосом: – Папы больше нет. И фильмов нет.

– Прости. – Ева не знала, что еще сказать.

Мальчик всхлипнул, а потом улыбнулся, но его улыбка была какой-то наигранной.

– А вы тоже смотрите на него, как Клодетт Кольбер смотрела на Герберта Маршалла. Вы – Заза, а он – Дюфрен.

Ева открыла рот, чтобы ответить ему, но в этот момент дверь в церковь открылась и в лучах утреннего солнца появился Реми.

– Идемте. – Он махнул рукой Еве и детям. – Автобус уходит сегодня в начале дня. Нельзя терять время.

Глава 27

Сорок пять минут спустя Реми держал Еву за руку, помогая ей и детям зайти в старенький автобус, который ехал в сторону Женевы. По тому, как водитель и Реми кивнули друг другу, Ева поняла, что они знакомы.

Пока автобус ехал на север, Ева чувствовала, что Реми не сводит с нее глаз. Сама же она смотрела в окно на возвышавшиеся справа от нее сверкающие Альпы. Ева прожила в Ориньоне полтора года и привыкла к виду гор на горизонте, но теперь она оказалась у их подножия, увидела, как горы с запорошенными снегом вершинами взмывают в самое небо. Здесь Альпы произвели на нее совсем другое впечатление; ей казалось, будто она попала в волшебную сказку. И если бы это путешествие не вызывало у нее столько опасений, если бы она не переживала так за детей, у нее бы точно захватило дух от этого зрелища.

Они проехали Эпаньи, Алонзье-ла-Кай, Крюсей, Копонекс, Бомон, Недан и Аршам и, наконец, добрались до Колонжа-су-Салев, где водитель внезапно остановил автобус не на городской площади, а на вершине холма. Реми махнул Еве рукой, и они стали высаживать детей. Водитель еще раз кивнул им и уехал.

– Вот мы и на месте, – сказал Реми веселым и достаточно громким голосом – вокруг никого не было, видимо из-за суровой погоды. – В этом городе живет твоя мать. Давай наведаемся к ее другу – священнику, а уж потом пойдем к ней, хорошо?

– Еще один священник? – удивилась Ева, пока они пробирались по только что выпавшему снегу, проваливаясь в него по щиколотку. Тропинка привела их к каменному дому. Из слегка покосившейся кирпичной трубы валил дым.

– Везде видна рука Господа, – тихо ответил Реми. Когда они подошли к дому, он снова улыбнулся детям, стараясь их приободрить.

Дверь открылась, прежде чем они успели постучать, и на пороге появился невысокий грузный мужчина в темном одеянии пастора. Он был совсем лысым, краснощеким, с ясными голубыми глазами.

– Входите, входите, – сказал он, жестом приглашая их в дом, – пока вас никто не увидел.