Код креативности. Как искусственный интеллект учится писать, рисовать и думать

Идея Тейлора радикально изменила ситуацию. Многие пытались подделывать Поллока, разбрызгивая краску по холстам случайным образом и выставляя эти картины на аукционах под видом оригиналов, – но фрактальность картин Поллока поддается измерению. Благодаря этой идее математики способны распознать поддельные полотна в 93 % случаев. Однако я был уверен, что продукция моего хаотического устройства сумеет пройти испытание на фрактальность.

Наш мозг развивался, чтобы воспринимать природный мир и ориентироваться в нем. Поскольку папоротники, ветви, облака и многие другие природные явления имеют фрактальную структуру, наш мозг чувствует себя комфортно, когда «видит» такие формы. Вероятно, именно поэтому фракталы Поллока так привлекательны для человеческого разума. Они являются абстрактным представлением природы. Недавние исследования с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) подтвердили, что, когда испытуемые смотрят на фрактальные изображения, близкие к тем, что можно увидеть в природе, отмечается активизация парагиппокампальной области их мозга. Эта зона мозга участвует в управлении эмоциями, и интересно отметить, что она часто активизируется, когда мы слушаем музыку.

Осознание того факта, что при взгляде на работу Поллока или на папоротник или при прослушивании музыки становятся активными сходные отделы мозга, подводит нас к одной из основополагающих причин, по которым человек вообще начал заниматься творческой деятельностью, и позволяет понять, почему творчество стало столь важной и загадочной частью человеческого кода. Исследования с применением ЭЭГ и фМРТ дают нам шанс постичь механизмы работы мозга, но до их появления мы могли полагаться лишь на собственные органы чувств и воображение. Картины Поллока позволяют проникнуть в его видение окружающего мира. В них заложен важный вопрос: а как видите мир вы?

Когда я выставил своего «Поллока» на продажу на интернет-аукционе eBay, меня ожидало некоторое разочарование. Я подождал несколько часов, затем несколько дней, наконец, несколько недель, но предложений от покупателей так и не было! Локальные пятна краски на холсте были похожи на работу Поллока, но проблема заключалась в том, что у картины не было структуры. Хаотический маятник создал капельные фракталы, но не смог породить общего впечатления чего-то большего, которое удавалось создавать Поллоку. По-видимому, в этом состоит фундаментальный недостаток многих программ, пытающихся заниматься художественным творчеством: они могут воспроизводить локальные детали, но не способны объединить эти элементы в полотно, удовлетворительное в более крупном масштабе.

Техника Поллока может показаться механистической, но в каждое из своих полотен он вкладывал самого себя. «Не важно, как именно кладется краска, – писал он о своем методе, – при условии, что этим что-то выражается. Живопись есть открытие самого себя. Любой хороший художник пишет то, что есть он сам».

Воскрешение Рембрандта

В 1965 году, когда Неес показывал свои созданные на компьютере изображения в Академии изящных искусств в Штутгарте, постоянно работающие в ней художники говорили ему: «Это все, честное слово, очень хорошо и интересно. Но вот мой вопрос. Вы, кажется, убеждены, что это только начало того, что появится в будущем, и эти новшества далеко превзойдут то, на что уже сейчас способна ваша машина. Так скажите: сможете ли вы усовершенствовать свой компьютер настолько, чтобы он научился имитировать мою личную манеру живописи?»

«Конечно, я смогу это сделать, – ответил Неес. – Но при одном условии: сначала вы должны предельно ясно рассказать мне, как именно вы пишете».

В большинстве своем художники не способны объяснить, как они создают свои произведения. Выходит, этот процесс просто невозможно выразить в коде. Конечный результат – это следствие множества подсознательных решений и инстинктов. Но не может ли машина обойтись без сознательного описания, выделяя закономерности и правила, которые не можем распознать мы? Чтобы проверить эту гипотезу, я решил узнать, сможет ли алгоритм извлечь из загробного мира очередное полотно одного из величайших художников всех времен.

Рембрандт ван Рейн прославился мастерством, с которым он запечатлевал в своих портретах эмоциональное состояние моделей, и со временем его репутация только росла. Многие художники считали его эталоном живописца и оставляли всякую надежду когда-либо достичь его уровня мастерства и выразительности. Ван Гог отмечал: «Рембрандт же исполнен столь глубокой тайны, возвещает нам о таких вещах, для выражения которых нет слов ни в одном языке. Рембрандта совершенно справедливо называют волшебником – это нелегкое призвание»[53]. Он писал бесчисленные портреты членов голландских ремесленных гильдий и сановников, а также пейзажи и картины на заказанные религиозные сюжеты, но его подлинной страстью были автопортреты. Он возвращался к этому жанру снова и снова, до самой смерти, создавая сокровенные автобиографические этюды, исполненные проницательной искренности.