Код самоисцеления. Как голова может вылечить тело

Решающая веха была установлена уже при Рене Декарте (1596–1650), влиятельном французском философе. Если до этого человек воспринимался как единство тела и духа, то Декарт провел границу между «Psyche» и «Soma» (душой и телом), что имело роковые последствия. Это чисто умозрительное деление спровоцировало начало нового дискурса, в том числе в теме здоровья. Подобные теории должны представляться нам распахиванием дверей, за которыми скрыты незамеченные возможности и множество невообразимых идей, однако играми разума дело не ограничилось. Со временем идея о двух разделенных категориях укрепилась так сильно, что дуалистичный взгляд все больше насаждался в научной среде и в быту и в конечном итоге прочно закрепился и в той, и в другой сфере. Так что в определенной степени декартовская сила воображения обрела независимость и самостоятельность.

Насчитывающее не одну сотню лет научное знание о неделимой связи между душой и телом (сегодня с некоторыми усилиями оно снова возрождается в понятии психосоматики, однако, к сожалению, всегда в контексте болезни) постепенно было потеряно для широких кругов населения. Это случилось прежде всего благодаря победному шествию современных естественных наук, которое началось с XIX века. Не кто иной, как сам Александр фон Гумбольт (1769–1859) ввел в науку принцип взаимопереплетения, поскольку он рассматривал всех живых существ как один большой организм (что указывает на удивительные параллели с буддизмом). Однако его настойчивые порывы, направленные на объединение различных научных дисциплин, не привели к повторному воссоединению души и тела. Английский исследователь, ученый и естествоиспытатель Чарльз Дарвин (1809–1882) понимал под часто цитируемой фразой survival of the fittest выживание не самого сильного, а наиболее приспособленного, но это не привело к тому, что люди стали определять здоровье как самозапускающуюся реакцию приспособления.

Декарт провел границу между душой и телом, что имело роковые последствия.

Это привело к деградации основанной Декартом концепции, и, как следствие, роль веры и саморегуляции в вопросах здоровья все больше оттесняли на периферию. В натуропатии, опытной, комплементарной или альтернативной медицине они все же задержались и до недавнего времени влачили жалкое существование. Этот процесс напоминал переворот, который «белый человек» произвел в умах аборигенов Северной и Южной Америки или Гренландии, уничтожая вместе с коренными жителями их традиции, ритуалы шаманской культуры, а в некоторых местах истребив и то и другое полностью.

В мире между тем царило опьянение наукой, и благодаря ему на взлете промышленной революции постепенно создавалась механистическая картина мира. Человеческое тело рассматривалось как машина, которую нужно было ремонтировать, когда она ломалась. Такой чисто функциональный подход привел к тому, что медицина стала фокусироваться преимущественно на теле и развитии болезни (патогенезе) и все больше становилась высокотехнологичной специализированной мастерской по замене запчастей и ремонту человеческих организмов, в чем мы сегодня имеем счастье убедиться.

Здесь речь идет не о ностальгии или возвышенных, романтизированных представлениях. Ни один человек не хотел бы попасть обратно в Средневековье, да и шаманские путешествия во сне придутся по вкусу далеко не всем (но попробовать можно!). Однако если мы свяжем друг с другом восточные и западные, старые и новые подходы и методы, это может обогатить нас и открыть нам такие перспективы решения вопросов индивидуального здоровья, которых нельзя достичь иначе. Процесс слияния не должен создавать противоречие. Естественные науки и духовность не обязательно исключают друг друга, обе составляющие имеют право занять свое место и способствовать укреплению здоровья.

Естественные науки и духовность могут способствовать укреплению здоровья.