Код самоисцеления. Как голова может вылечить тело

Достижение этой цели требовало систематических действий (этим занималась наука), умеренного, упорядоченного и активного образа жизни (для чего служили добродетель и искусство), а также скромность и праведность. Интересно, что религия также играла важную роль в самоисцелении. Гиппократ ввел в медицину скрупулезный анализ, что до сих пор считается новаторским шагом в развитии науки лечения. Центральным элементом при описании состояния здоровья и осмысленного или благоразумного образа жизни он считал в том числе и личную ответственность человека. Это также было поворотным и значимым фактом. По Гиппократу, каждый из нас – кузнец своего счастья.

Гиппократ считал, что «искусство жить» – важная предпосылка для здоровья и исцеления человека.

В следующие века важность заботы о себе снова и снова всплывала в медицинско-терапевтическом, а также и в религиозном контексте. Обе эти области всегда были тесно связаны друг с другом. Часто эта связь выражалась в виде внутренней силы, способствующей выздоровлению: исходили из того, что человек обладает способностью и тенденцией к самоисцелению. Подобное сочетание «внешней медицины», с одной стороны, и заботы о себе и самоисцеления, то есть «внутреннего врача», – с другой, мы находим также у Галена (около 129–215). Этот греческий врачеватель ориентировался на своих коллег[16] – Аристотеля и Гиппократа. В его философских работах заметно влияние последнего. Гален говорил: медицина должна исходить из того, что нормальное состояние человека – здоровье, а не болезнь. Кроме того, утверждал Гален, необходимо наблюдать за функциональными взаимозависимостями и внутренними процессами регуляции, которые имеют тенденцию к исцелению и сами ведут к внутреннему равновесию. В этом контексте врач был больше помощником, создающим возможности для излечения. С точки зрения природы, человек считался здоровым, а задача медицины состояла в том, чтобы опираться на естественные предпосылки. Каждый, таким образом, обладал влиянием на свое здоровье.

С приходом христианства ответственность за здоровье была отдана на откуп высшим силам: божественного творения нельзя было касаться и, в конечном итоге, понимать его. Болезнь представлялась наказанием за грехи, что едва ли оставляло место для развития медицины. Скромная жизнь была единственным способом достижения здоровья; страх перед хворью воспитывал в человеке смирение и заставлял отрицать искусство жизни, о котором говорили в Античности.

Однако в Средние века начался медленный подъем фармацевтики. Ирония судьбы состоит в том, что это происходило под покровительством Церкви. Скрытое за толстыми стенами монастырей, искусство лечения травами распространялось по Средиземноморью, где в храмах и обителях все чаще разбивались аптекарские сады и огороды. Из травного учения, например авторства некой Хильдергарды Бингенской[17] (1098–1179), с течением времени возникла не только монастырская медицина, но и алхимия, а еще позже – в связи с поднимающими голову естественными науками – первые зачатки биохимии и ранней фармацевтики. Пока монахи превозносили искусство пивоварения, монашки заботились о развитии монастырской медицины. Без комментариев.

Хильдергарда Бингенская особенно усердно насаждала учение Галена. Нечто похожее мы находим в XVI веке у швейцарского естествоиспытателя Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма, более известного под именем Парацельс (1493–1541). Он описывал зависимость между Medicus

, ответственным за проведение медицинских процедур и терапии, и Archaeus[18]

. Понятие Archaeus соответствовало «внутреннему врачу», некой самоорганизующейся силе, которая – по Парацельсу – обладала связью с тонкими или нематериальными сферами. Здесь подразумевалось, конечно же, то, что мы сегодня называем сознанием или духом, – концепция, не существовавшая в нынешнем виде на территории тогдашней Европы. Однако подобное мировоззрение держалось достаточно долго. В работе под названием «Лечение порядком» авторства Себастиана Кнайппа[19] (1821–1897) всплывают такие же аналогии.

Все эти тенденции объединяло то, что лечение шло рука об руку с допущением о наличии регуляционных процессов. Оно было динамичным и в обычных условиях стремилось достичь равновесия, то есть здоровья, на которое мог оказать влияние сам человек. Когда эта естественная тенденция уже не оправдывала себя или силы саморегуляции исчерпывались, можно было просить о воздействии извне. У Рудольфа Вирхова (1821–1902), основоположника теории клеточной патологии в медицине, также можно найти идею о саморегуляции, при которой болезнь возникала из-за перегрузки сил организма, но это представление выпало из поля зрения медицины в процессе развивающихся естественных наук.