Код Средневековья. Иероним Босх

Странствующий торговец, поседевший коробейник, первоначально был изображён на внешних (закрытых) створках триптиха. Зритель с лёгкостью припомнит в нём коробейника с внешней стороны «Воза сена». За плечами путника – плетёная корзина: быть может, аллюзия на грехи, под ношею коих горбится странник. Кошачья шкура и поварёшка привязаны к коробу, шило и нить – к шляпе, которую он держит в руке; он одет в рванье, на ногах разнится обувь. Эти атрибуты намекают на бедность и нищету, бродячий образ жизни и профессию башмачника, в плане символики – на неразумность и грех; шило и нить наделены сильными эротическими коннотациями. Быть может, путник растратил все свои деньги в полуразрушенном доме позади него. Сорока в клетке, кувшин на палке в верхней части крыши, голубятня и развевающийся флаг с лебедем – подсказки зрителю, намёки не оставляющие сомнения: это бордель. Распутная женщина стоит в дверях, обнимаясь с солдатом или ландскнехтом – завсегдатаем подобных заведений. Его гигантская пика (они могли достигать шести метров) прислонена к фасаду здания. За углом весёлой таверны, тем временем, мочится один из клиентов. Старуха подглядывает из окна. (рис. 34).

Рис. 33 а.

Реконструкция утраченного триптиха. Предположительно, в центре могла быть сцена Страшного суда, концептуализирующая всё повествование о человеческой жизни в эсхатологическом свете, – по версии Фрисо Ламмерсе (каталог Прадо). Другая версия принадлежит Стефану Фишеру: с его точки зрения в центре был не Страшный суд, а брак в Канне.

Рис. 33 б. Коробейник, аллегория выбора на земном пути, – либо внешняя сторона створок, либо часть внутреннего пространства триптиха.

Невозможно узнать, покинул ли коробейник бордель только что или просто проходит мимо, отказывая искушению. Его нога перевязана тканью: он был ранен, скорее всего, укушен собакой – врагом путешествующих продавцов. Как и в «Возе сена», скалящийся пёс ассоциируется с нечистым. На путнике надет капюшон – он бежит греха, но в его руках шляпа с эротическими символами – был ли в его разуме грех похоти?

Рис. 34. Бордель в средневековых Нидерландах зачастую находился при кабаке или бане.

Мораль сего сложного образа аналогична закрытым створкам «Воза»: путник – символ человека, который на своём жизненном пути должен постоянно принимать решения: следует ли уступать плотской похоти, соблазнам, которые встречаются на этом пути, или нести свой крест достойно и в воздержании, подражая Христу.

Как и в «Возе сена», иконографический источник композиции не совсем очевиден. И если в «Возе» можно обнаружить отсылки к библиизмам на тему «суеты сует», то эта картина в большей степени отсылает к притче о блудном сыне, оставившем отца, кутившем, блудившем, промотавшем своё состояние. Сын опускается на самые глубины греха, становится свинопасом (поэтому органично выглядят свиньи на заднем плане) перед тем, как раскаяться и вернуться к своему отцу. Босым и ободранным он возвращается в отчий дом – эти детали стали устойчивой частью иконографии (например, у Рембрандта в «Возвращении блудного сына» левая нога раскаявшегося – боса, а правая чуть прикрыта подошвой). Блудный сын – многогранный символ прихода грешника к покаянию (вере), возвращения души в лоно Бога своего, воссоединения Сына и Отца[69]. Образ коробейника включается также в этот знаковый код, протоформула которого представлена в евангельской притче. Аллюзия, отсылающая к Священному писанию и тем самым добавляющая глубины, могла быть весьма осознанной целью художника.

Рис. 35. В кроне дерева над коробейником изображена излюбленная Босхом сова. Чёртова птица своими трюками так же, как и в «Возе сена», соблазняет несведущих птиц – метафора дьявола, охотящегося на души. Босх не единственный, кто использовал сову в контексте греха. У Яна Госсарта можно увидеть маленькую сову, сидящую в окружении других птиц на дереве рядом с Адамом и Евой. Множество средневековых миниатюр показывают птицу в отрицательном свете, но речь об этом ещё пойдёт далее.