Когда деньги говорят. История монет и нумизматики от древности до поп-культуры

В 1683 году врач Жак Спон[434] опубликовал трактат о пользе монет для изучения физиогномики[435]. Спон заверял своих читателей, что природа действительно запечатлевает на наших лицах истинный образ наших душ, и все, что нам нужно сделать — так это посмотреть на себя. Когда он понял, что у императора Нервы[436] на монетных портретах был орлиный нос (рис. 5.5) — верный физиогномический признак доблести, при том, что древние тексты описывали его как чрезвычайно робкого императора, Спон просто заявил, что, несмотря на форму носа, лицо Нервы больше похоже на лицо послушной овцы[437]. Вскоре после этого, в 1697 году Джон Ивлин выпустил снискавшую авторитет книгу «Нумизмата: беседа о монетах, древних и современных», в которой около пятидесяти страниц было посвящено физиогномике[438]. Ивлин присоединился к поискам, связанным с «обнаружением и определением по различным лицам людей не только того сходства, которое они имеют с несколькими видами грубых животных; но также самой их природы и характера»

[439]. Он ассоциировал злую натуру с маленькими головами, глазами, носами и ртами, а по форме лба определял скромность, великодушие, угрюмость, наглость, глупость или легкомыслие.

Рис. 5.5. Серебряная тетрадрахма Нервы, Антиохия, 96 г. н. э. Нерва (с орлиным носом) / Орел, стоящий на молнии. ANS 1944.100.65690. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Глядя на монеты, Ивлин глубокомысленно заключал, что «у Александра был выступающий подбородок — знак расторопности, великодушия и отваги»[440]. К сожалению, на монете Александра был вовсе не портрет царя, а изображение мифического героя Геракла в шкуре немейского льва (рис. 5.6). Ивлин придерживался откровенно расистских представлений об этнической принадлежности и характере, давая своим предрассудкам санкцию «научной» мысли, «собранной из очень многих и долгих постоянных наблюдений, подтвержденных длительным опытом и основанных на самых непогрешимых доводах и философских решениях»[441]

. Но исходя из фанатизма своего времени, он видел только то, что хотел видеть.

Рис. 5.6. Серебряная тетрадрахма Александра III, Вавилон. Изображение Геракла в львиной шкуре, которое иногда принимают за портрет самого царя. Фотография предоставлена Беном Кордой.

В 1764 году великий историк Эдвард Гиббон, автор «Истории упадка и разрушения Римской империи», признался в своем скептицизме по поводу физиогномики[442]. Относительно увиденной им римской бронзовой монеты с изображением Марка Випсания Агриппы[443], сподвижника Октавиана Августа, Гиббон написал следующее в своем дневнике:

Я думал, что смогу прочитать в чертах лица Агриппы тот характер открытости, величия и простоты, который отличал этого уважаемого человека; но наблюдения такого рода, даже если они санкционированы Аддисоном, кажутся мне очень пустыми. Так ли часто в этих чертах читается душа? Хотел бы я посмотреть, скажет ли невежда, которому показали портрет Нерона: «Вот злодей!».

Вызов, брошенный Гиббоном физиогномистам, спасал ситуацию, ведь Нерон на своем портрете (рис. 5.7) выглядит безобидным и почти что ангелом.

Но несмотря на такие предостережения, многие нумизматы продолжали доверять физиогномическим исследованиям монет[444]. В 1778 году врач Иоганн Каспар Лафатер[445] отметил ценность изучения монет для получения физиогномических подсказок[446].

Рис. 5.7. Серебряная тетрадрахма Нерона, Антиохия, 60–61 гг. н. э. Фотография предоставлена Беном Кордой.

Он создал каталог черт личности, связанных с двенадцатью типами подбородка и пятнадцатью типами носа, в дополнение к формам губ, ртов, ушей и головы. Современник Лафатера, Петрус Кампер[447], довел значимость размера черепа до крайности, разработав краниометрическую[448] теорию лицевых углов[449]. Работа Кампера снискала популярность во всей Европе, но его планы опубликовать информацию о древних монетах и камеях так и не были реализованы в полном объеме[450]. Эта задача была отложена до современной нам эры расистской нумизматики, чему будет посвящена следующая глава.

Дорогая цена прогресса