Когда деньги говорят. История монет и нумизматики от древности до поп-культуры

Между тем, все же не все нумизматы были заблудшими физиогномистами, устроившимися в кожаных креслах за созерцанием носов и бровей, и занятыми лишь пересчитыванием своих монет да пролистыванием каталогов. Некоторые из них вносили достойный вклад в науку, пройдя при этом через значительные трудности. Живший в XVII веке нумизмат Франсуа Оливье де Фонтенэ после того, как ослеп, научился изучать монеты наощупь и продолжил их собирать даже не подумав о том, чтобы отказаться от своих научных занятий[451]. Точно так же поступил и Жозеф Пеллерен[452]

, столетие спустя собравший более 30 тысяч греческих монет и опубликовавший множество важных открытий — он продолжил работать до девяноста лет, уже полностью лишившийся зрения[453]. В XVI столетии блестящий нумизмат Жан Гролье[454]

провел некоторое время в качестве военнопленного, а затем несколько лет томился в долговой тюрьме, потеряв при этом две библиотеки. И несмотря на это, богато украшенный золотом кожаный футляр для монет, принадлежавший Гролье, до сих пор хранится в Музее Конде как зримое свидетельство его нумизматических занятий.

На каждого избалованного Людовика XIV, обожавшего свою огромную версальскую коллекцию монет, приходились сотни бесстрашных нумизматов, рисковавших жизнью и здоровьем в погоне за новыми открытиями. Приключения Жана Фуа-Вайяна, собиравшего монеты для этого короля, уже упоминались нами в первой главе. Однако другой нумизмат, Шарль Патен — одаренный и либерально мыслящий интеллектуал, страстно любивший книги и монеты, был в немилости у французского короля[455]. В 1667 году его осудили за контрабанду запрещенных книг в Париж и Людовик XIV приговорил его к отбыванию наказания гребцом на флоте, после чего Патен бежал из Франции. Он был тепло принят за границей и в итоге поселился в Падуе, где преуспел как ученый. Патен публиковал нумизматические работы, известность которых все возрастала, так что Людовик XIV в конце концов пригласил его обратно во Францию, от чего Патен категорически отказался[456]

. Тем временем и старшая дочь Патена, Габриэль, зарекомендовала себя как нумизмат — в 1683 году она опубликовала книгу о финикийских монетах[457]. Габриэль и ее сестра Шарлотта, посвятившая себя искусствоведению, надеялись последовать примеру своей современницы Елены Лукреции Корнаро-Пископии — первой женщины, получившей докторскую степень. Это произошло в 1678 году в Падуанском университете[458]

, однако в дальнейшем университет все еще отказывал в этой возможности другим женщинам, включая сестер Патен.

В это же время в Англии жил и работал врач и профессор Обадайя Уокер. Ставший жертвой запрета на одну из своих книг, он с 1676 года служил магистром (главой) Университетского колледжа Оксфорда, пока в 1688 году не был заключен в тюрьму за религиозные преступления. Несмотря на такие перипетии судьбы, он смог добавить к своим уже опубликованным работам книгу с несколько бессвязным, но весьма амбициозным названием «Греческая и римская история, иллюстрированная монетами и медалями, представляющая их религии, обряды, нравы, обычаи, игры, праздники, искусства и науки вместе с кратким описанием их императоров, консулов, городов, колоний и династий; в двух частях, необходимых для приобщения молодежи ко всем полезным знаниям древности» [459]. В ней Уокер проинструктировал читателей о производстве поддельных монет, о том, как чистить коллекцию и ухаживать за ней, о критериях редкости и о других практических вопросах. Охват Уокером различных вопросов культуры и истории был поистине энциклопедическим, хотя и в подавляющем большинстве случаев все еще римским, а не греческим, несмотря на название книги.

Ровно в том же году, когда Обадайя Уокер опубликовал свою «Греческую и римскую историю», ученый-иезуит Луи Жобер написал «Науку об античных и современных медалях»[460]. Он использовал слово «наука», чтобы отразить тот всеобъемлющий план изучения, который был связан с основными элементами нумизматического исследования: метрологией, портретной живописью, монетными типами оборотных сторон[461], монетными легендами, символами, номиналами и знаки монетных дворов, языками монетных легенд, принципами хранения монет, определения подделок, созданных для коллекционеров и т. д. Это была уже не философская нумизматика Николая Орезмского XIV столетия — эпоха Возрождения подняла изучение монет на уровень широкого осмысления истории, культуры и научных достижений, что подкреплялось стремлением антиквариев собирать, классифицировать, иллюстрировать и объяснять. Когда Жобер хвастался изучением трехсот восьмидесяти крупных коллекций монет в Италии, двухсот — во Франции, ста семидесяти пяти — в Германии и еще двухсот в Бельгии, Нидерландах и Люксембурге, то становится очевидными, насколько впечатляющим был масштаб нумизматики на заре современной эпохи, сколько требовалось выносливости и целеустремленности для изучения добытого с такими великими трудами содержимого столь многих кунсткамер.