Когда дружба провожала меня домой

Мы с Флипом решили переждать ночь на железнодорожном вокзале Лонг-Айленда. Зал ожидания достаточно просторный, и, насколько я помню с той нашей поездки из магазина в Бруклин, здесь многие ночуют. Мне показалось, что тут мы будем в безопасности, пока я не решу, что же нам делать дальше. Но мои ожидания не оправдались – ко мне подсел какой-то подозрительный тип:

– Ты голоден?

– Нет.

– Понимаю. Тогда, может, тебе нужно где-то переночевать?

– Нет. – Я стал глазами выискивать полицейского, а потом вспомнил, что мне нельзя никому показываться на глаза.

Парень улыбнулся и кивнул:

– Мне нравится твой песик. Можно его погладить?

Я сунул Флипа под руку и пошел прочь.

Парень последовал за мной со словами:

– Подожди. Эй, стой.

Тогда я сорвался с места и побежал.

Да уж, мама, определенно, умерла.

37. Глаза Флипа и последнее «прощай»

Я взошел на крыльцо дома Колобка и сел на верхней ступеньке. Посадил Флипа на колени так, чтобы мы видели глаза друг друга. Я увидел в них свое искаженное отражение.

– Здесь ты будешь в безопасности, малыш. Я очень этого хочу, хотя и не могу остаться с тобой. Ты будешь счастлив.

На улице было холодно, поэтому Флип сильно дрожал. Я обнял его в последний раз и привязал поводок к дверной ручке. Он склонил голову набок и стал ждать моих слов, которые я произносил ему каждый раз, когда оставлял у Колобка. Что я вернусь. Что я обещаю. Но я быстро развернулся и спустился вниз. Флип гавкнул, тогда я бросился на угол улицы и набрал Чаки.

– Коффин, какого черта? Ты в курсе, который час?

– Чаки, слышишь Флипа? Он внизу, у двери. Впусти его. Пока.

– Бен, постой…

Я действительно остался ждать, пока он спустится вниз и заберет собаку. Чаки окинул взглядом улицу, но я хорошенько спрятался между машинами. Только Флип меня заметил. Когда Колобок заносил его внутрь, он не сводил с меня глаз и лаял как сумасшедший.

Я завернул за угол, и меня тут же вырвало. Я сполз по стене здания, снова очутившись за дурацким мусорным контейнером. Голова раскалывалась. Нужно лишь закрыть глаза на минутку и перевести дыхание. Но в итоге я уснул.

38. Для гриппа хуже времени не найти

Проснулся я от жары, слишком сильной для осени. Скорее похоже на разгар лета. Улица провоняла мусорными мешками, выстроившимися вдоль тротуара. Солнце стояло невысоко, но при этом светило ярко, а безветренный воздух нагрелся, как днем. Все вокруг сияло. Я вылез из-за мусорного контейнера и приблизился к углу здания. Выглянул и посмотрел на дом Колобка. Шторы были отдернуты, но внутри ничего не происходило. Улицу заполонили школьные автобусы и грузовики, повсюду доносились гудки и сирены.

Я подождал, пока миссис Колобок выйдет с одной из дочерей и посадит ее в автобус. На крыльцо выбежал Флип. Миссис Колобок вернулась к дому, поднялась по ступеням и, сев рядом с ним, стала его гладить. В ответ пес слабо помахал хвостом. Уверен, через пару дней он обвыкнется. От этих мыслей мне стало хорошо, но при этом как-то одиноко. Миссис Колобок взяла Флипа на руки, поцеловала его и скрылась в доме.

У меня снова скрутило живот, но на этот раз не вырвало. Надо было поесть. Я дошел до «Данкин Донатс» и купил себе сэндвич с холодным чаем. В кармане осталось всего четыре доллара. Женщина за прилавком немного странно посмотрела на меня:

– С тобой все нормально?

– Да, а что?

Она протянула мне горячий чай с лимоном и несколько салфеток:

– Приведи себя в порядок, а то у тебя из носа течет.

Как я мог простудиться в такой жаркий день? Но женщина все-таки оказалась права. Нос был весь в соплях, меня немного знобило, а от кондиционера становилось только хуже. Я вышел на улицу, чтобы отыскать более спокойное место, где можно поесть. Сейчас наверняка градусов сорок. Тут в витрине магазина я увидел свое отражение. Выглядел я неважно, словно спал на улице, а ведь так оно и было. Грязные волосы прилипли к голове, мятая одежда пропиталась пылью и потом. Один глаз покраснел и припух, как это бывает во время лихорадки. Ничего, пройдет. Болел я не часто, но и тогда ничего серьезного не происходило – по крайней мере, настолько. Я остановился и уже хотел откусить сэндвич, как меня, несмотря на голод, затошнило от одной только мысли о еде. Я пошел вперед, врезаясь в людей и с трудом удерживая голову прямо. Приблизился к деревянной набережной, нашему – с Галлеей и Флипом – месту, которое теперь перестало быть таковым. На скамейке спал какой-то старик. В Луна-парке стояла тишина. На пляже тоже было пусто – видимо, все в школе или на работе.

Я спустился к песку и спрятался в тени под деревянным настилом. Теперь меня всего колотило. Я даже не мог откусить сэндвич. От одного его запаха меня воротило. Да уж, я точно заболел, и с таким состоянием одному не справиться, только обращаться к врачу.