Когда дружба провожала меня домой

Социальный работник попросила тетю Джини расписаться. Поставив свою подпись, она отложила ручку и сказала, по-прежнему не глядя на меня:

– Бен, ты не мог бы проводить меня до машины? У меня кое-что для тебя есть.

Сегодня был прекрасный день, и я был рад, что нам наконец-то удастся поговорить.

– Я хотел вас поблагодарить за все.

– Перестань, Бен, – сказала она и промокнула глаза ватным диском, чтобы тушь не потекла. – Даже не проведя и минуты в квартире семьи Лоренц, я осознала, насколько сильно подвела тебя. Подвела Тесс.

– Это не так.

– Я понимаю, почему ты хочешь жить с ними. Они замечательные люди. И знают, как надо.

– Надо что?

– Галлея – чудесная девочка. Они прекрасно ее воспитали. Я хочу, чтобы и ты был счастлив. Прости меня. Мне очень жаль. Сядь на минутку в машину.

Мы забрались внутрь салона. Она достала из бардачка небольшой сверток и протянула мне. Он был настолько изумительно упакован, что мне не хотелось рвать бумагу.

– Ленточку оставь, – сказала тетя. – Она дорогая, и ты можешь использовать ее повторно.

Развернув упаковку, я обнаружил внутри фотографию в рамке.

– Мне хочется, чтобы она была у тебя, – сказала Джини. – Это моя любимая фотография Тесс, нас троих.

На снимке мама стояла посередине. Одной рукой она обнимала Джини за плечи, а другой – Лауру. Они так искренне смеялись. На них были рождественские колпаки, и казалось, будто они немного выпили.

– Разве она не прекрасна тут? – спросила Джини. – У нее была самая восхитительная улыбка. У Тесс, у твоей мамы. Бен, ты когда-нибудь сможешь меня простить?

– За что? Вы же пытались мне помочь.

– Понимаешь, его так воспитали. По принципу «розги пожалеешь – ребенка испортишь». Знала бы я, что он тебя ударит, то… Не знаю даже. Сделала бы все возможное, чтобы защитить тебя. Я даже не подозревала о его жестокости. Он говорит, что не готов быть родителем. Такое бывает. Пожалуйста, не стоит его ненавидеть.

– Я не ненавижу, – ответил я, пусть и соврал. А может, и нет. Не знаю. Возможно, мне просто его жаль. Но точно одно – он мне не нравится.

– Ты такой великодушный. Тесс всегда говорила, что ты особенный. Как она выразилась, до смешного особенный. За те два коротких года, что мы провели вместе, я тоже заметила. Но ты хорошо это скрывал. Вел себя так тихо. Я думала, что нравлюсь тебе.

– Так и есть.

– А за эти две недели, что мы прожили дома, мне хотелось показать, насколько я тебя люблю. Просто не знала как. Но я не собираюсь сдаваться. Я буду стараться. Буду рядом с тобой, пока ты этого хочешь. – Она обняла меня и тут же отстранилась. – Только посмотри, что я наделала. Испачкала тебе макияжем футболку.

– Ерунда.

– Ладно, иди, пока я не начала плакать. Не хочу, чтобы тушь потекла. – Только уже было поздно. Я вылез из машины. – Позвони мне завтра, хорошо? Чтобы я знала, что у тебя все в порядке. Мы будем видеться так часто, как ты пожелаешь, хорошо? Я хочу быть в курсе всех прекрасных событий, которые произойдут с тобой. Да. Всех прекрасных событий. – А после, отъезжая, она быстро произнесла тихим голосом, не глядя на меня: – Я люблю тебя.

Я смотрел, как ее «мерседес» скрывается в конце улицы. На его чистой поверхности играло яркое солнце. Вскоре машина скрылась за углом. Я опустил взгляд на фотографию у меня в руках. Мама, Джини и Лаура на ней выглядели такими молодыми. Казалось, они ни о чем не беспокоятся, ничего плохого не случится, они навсегда останутся вместе, счастливые и смеющиеся.

День выдался солнечным и радостным. Иногда в такие вот погожие дни пожилая женщина на другом конце деревянной набережной продавала цветы. Я торопливо спустился туда, где стояла ее тележка. Внутри меня будто светило солнце, мне даже казалось, что мои ноги сейчас оторвутся от мостовой и я взлечу высоко над городом. Женщину я нашел на том же самом месте и за пять долларов купил у нее чудесный букет из красных, розовых и фиолетовых цветов. Домой я практически бежал, так мне не терпелось подарить их семье Лоренц.

Когда я вернулся в квартиру, социальный работник уже ушла. Миссис Лоренц притянула меня к себе и обняла.

– Я так рада, что ты здесь, – сказала она. – И очень тебе благодарна. – Она приняла от меня цветы и полезла в шкаф за вазой. – А теперь иди располагайся в своей комнате.

44. Чубакка

Все свои вещи из кабинета Меркуриус перенес в столовую. Я просил его этого не делать, но он меня не послушал и перетащил, пока я был в школе. Хотя прикольные штуки, вроде фотографий галактик и моделей самолетов, все же оставил. Я заглянул под блестящую ткань, скрывающую модель Луна-парка 1905 года, которую Меркуриус сооружал на день рождения Галлеи. Продвинулся он недалеко: выложил золотой фольгой у основания башни и вдоль линии пляжа. Саму фольгу он слегка смял, чтобы ее текстура создавала ощущение океанских волн.