Когда ты вернешься ко мне

– Боже, нет. – Я замахал руками. – Я на такое не способен. Просто хочу знать предупреждающие знаки. Для… общего развития.

– Предупреждающие знаки добавляют остроту ощущений, сэр, – произнес Джеймс, открывая для меня дверцу машины. – Это как катиться на лыжах с горы. Страшно до ужаса, лавируешь между кочками, ветер треплет волосы, адреналин по венам. Но не успеешь осознать, как ты уже внизу и не помнишь страха. Только радостное возбуждение.

Я разинул рот.

– Боже, Джеймс… Да ты романтик.

– Мне так говорили, сэр.

– Вопрос: что произойдет, если во время стремительного спуска поскользнуться на льду, свернуть с курса и врезаться в дерево?

– В таком случае, остается надеяться, что поездка того стоила.

Я направил Джеймса обратно в дом Уитмора, куда он уже возил меня несколько месяцев назад во время Осеннего бала. Как и тогда, я попросил его припарковаться неподалеку и подождать меня. Я шел к дому Ривера под тяжелым небом, грозившим обрушиться дождем, а мои нервы гудели как электрокоммутатор. Возможно, его даже нет дома. Ты об этом подумал? Может, ты собираешься передать ему книгу через отца? Здравствуйте, мистер Уитмор. Ваш сын на днях буквально вытрахал языком мне рот, и теперь я совершенно уничтожен. Вот книга про автомобили. Хорошего дня.

Внезапно передо иной оказалась входная дверь, и я постучал, прежде чем смог себя отговорить. Открыл Ривер.

На нем были джинсы и темно-зеленый свитер, который облегал широкую грудь и подчеркивал каждый мускул на руках и плечах. Но именно улыбка, которая моментально появилась на его лице при виде меня, стала моей погибелью. Каждая чертова клеточка моего тела это почувствовала.

Ривер Уитмор – один большой предупреждающий знак.

– Привет, – поздоровался он.

– Привет, – как попугай повторил я.

– Хочешь войти?

– А это уместно, учитывая ваши семейные обстоятельства?

– Отец с сестрой отправились за покупками. Мама спит.

– Если только на минутку. Я не могу остаться. У меня… много дел, и… – Господи, я нес какую-то чушь. Никогда раньше не мямлил.

Ривер насмешливо ухмыльнулся и пропустил меня внутрь, закрыв за спиной дверь. Мы стояли в широком коридоре, он с одной стороны, я с другой. Ривер скрестил руки на груди и прислонился к стене, нервируя меня своей убийственной привлекательностью. Длинные рукава его свитера были закатаны, а на запястье красовались большие серебряные часы, что делало его предплечья непристойно сексуальными.

– Не знал, увижу ли я тебя снова, – сказал Ривер, понизив голос. – На днях ты так быстро сбежал.

На днях. Он произнес это так небрежно и просто, как будто тот инцидент не перевернул мою жизнь во всех возможных смыслах.

И его, возможно, тоже. Его первый поцелуй с парнем.

И он был со мной.

Высокомерие и гордость вернули мне самообладание.

– Я вдруг вспомнил о срочной встрече, и мне пришлось бежать. – Я протянул ему пакет. – Это тебе.

Ривер оттолкнулся от стены, взял подарок, затем отступил, и мы снова оказались каждый в своем углу, в то время как навязчивое желание норовило вновь столкнуть нас вместе с силой приливной волны.

Ривер вытащил книгу и уронил пакет.

– Срань господня, это потрясающе, – пробормотал он, листая страницы. Он поднял на меня взгляд. – Спасибо.

Я засунул руки в карманы, чтобы хоть куда-то их деть и не вцепиться в Ривера.

– Пустяк.

– Это не пустяк, – возразил он и сунул книгу под мышку. – Подожди секунду.

Он вышел из коридора и поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Я прислонился к стене и потер лицо руками.

– Уходи, – прошептал я. – Уходи сейчас же. Спасайся…

Ривер вернулся, держа в руках прямоугольную коробку с золотым тиснением «Montegrappa».

– У меня не было времени упаковать, – произнес он, передавая мне свой подарок и снова прислоняясь к противоположной стене.

Мне стало интересно, испытывал ли он такое же отвращение к разворачиванию подарков, пока кто-то смотрит. Если так, то это одно из немногого, что у нас было общего.

Он – само спокойствие. Ты – ураган. Из этого никогда ничего не выйдет…

Я быстро открыл коробку и обнаружил внутри еще одну глянцевую деревянную шкатулку. В ней оказалась авторучка Montegrappa темно-синего цвета с позолоченным кончиком. Ручки были недешевыми, и мысль о том, что Ривер потратил на меня несколько сотен долларов, вернула то чувство слабости в коленях и готового выпрыгнуть из груди сердца, которые я испытал в оркестровой комнате.

– Подержи пока, хорошо?

Я сунул коробку Риверу в руку, схватил его за свитер и поцеловал. Целовал его страстно, вдавливая в стену и в то же время заглушая свои мысли.