Когда ты вернешься ко мне

Не позволяя себе одуматься, я обхватил пальцами его руку и скользнул к ладони. Он тихонько ахнул – лишь небольшой вздох, который в темном зале услышал только я. А затем позволил своей ладони соединиться с моей. Еще один удар сердца, и наши пальцы переплелись.

– И я попытаюсь, – пел Миллер, его глубокий тембр голоса наполнял воздух над притихшими слушателями, – тебя излечить.

Повисла короткая тишина, а затем толпа разразилась громовыми возгласами, каких я еще никогда не слышал. Версия песни Миллера тоже не походила ни на что, что я когда-либо слышал, как будто он пел именно для меня. Для нас.

Потому что это наша песня.

Под прикрытием аплодисментов я отпустил руку Холдена и потянул за манжету его пальто.

– Пойдем.

Я ушел, не оглядываясь, но услышал сзади шаги Холдена. В голове звенели тревожные колокольчики, но они потонули в бешеном биении моего сердца, которое, казалось, пыталось вырваться из своей тюрьмы, как тогда, в бассейне. Только на этот раз я был трезв как стеклышко. Никаких оправданий.

Я толкнул дверь рядом со зрительным залом – задняя часть оркестровой комнаты, где хранились инструменты. В полумраке вырисовывались огромные бас-барабаны, а вдоль стен выстроились остальные ударные всех видов и размеров.

Холден последовал за мной и закрыл за собой дверь.

– Ну, здравствуй, друг.

– Я подал заявление в колледж, – сообщил я, когда он подошел ко мне в темноте. – Этим летом я уезжаю в Техас или, может быть, в Алабаму.

– Устанавливаешь правила, да? – протянул Холден, хотя его голос был хриплым и в нем сквозила нервозность.

Я с трудом сглотнул.

– Ничего не изменилось. Ничего не может измениться.

– Я же говорил тебе, – сказал Холден, теперь стоя передо мной. – Я никогда ни о чем не буду тебя просить. Мне нечего тебе дать. Кроме этого.

Я хотел сказать ему, что это неправда, что это мне нечего ему предложить. Я не должен был приводить нас сюда. Мне следовало бы уйти, но его проклятый голос, его запах, его присутствие просто ошеломили меня. Руки чесались прикоснуться к нему, схватить и…

Поцеловать его?

Мой первый поцелуй с парнем. Казалось, я ждал этого всю жизнь, и все же этот момент надвигался на меня подобно несущемуся поезду.

– Хватит думать, Ривер, – прошептал Холден. – Мы здесь. Сейчас. – Он наклонился. – Что ты собираешься делать?

Глава 11. Холден

Ривер ответил на мой вопрос, схватив меня за края пальто и притянув к себе.

Наши лица разделяли лишь несколько дюймов, наши тела были прижаты друг к другу, застывшие и напряженные. Мы зависли в этом мгновении, между нами разгорался пожар и искрилось электричество, а я с отчаянной жаждой впитывал в себя образ Ривера. Господи, его приоткрытые губы искушали. Я ждал его поцелуя – его первого настоящего поцелуя. Теперь, когда этот момент настал, я отчаянно нуждался в нем.

С наполовину стоном, наполовину рычанием Ривер притянул меня еще ближе. Собственнически. Как будто заявлял на меня права. А затем обрушился в поцелуе на мой рот.

Я думал, что был готов.

Меня целовали сотни раз, влажное, бессмысленное слияние губ, которое было прелюдией к другому действию. Поцелуй Ривера оказался яркой вспышкой, распалившей огонь в моей заледеневшей душе. Его губы были жадными, требовательными, но в то же время несли непривычную нежность, разливавшуюся по телу. В поцелуе я чувствовал его, он проникал в каждую клеточку моего тела, грозившего обмякнуть в объятиях Ривера.

Это и мой первый поцелуй тоже…

Язык Ривера был горячим и мягким, но настойчивым, пробующим на вкус каждый уголок моего рта. Одной большой рукой он обхватил меня за талию, а другую положил мне на плечо, крепко прижимая к себе, так, чтобы нас ничего не разделяло. Чтобы не было ни его, ни меня. Только мы.

Под натиском ощущений и эмоций я откинул голову назад и поддался его напору, позволяя ему завладеть моим ртом. Ривер хмыкнул в ответ на мою капитуляцию и усилил напор. Поцелуй стал глубже. Он обжигал страстью, но ее огонь подпитывался чем-то большим. Ривер буквально сминал меня в объятиях, и все же я ощущал себя в полной безопасности. Словно парящим в горячем блаженстве. Мой изувеченный разум молчал, все мысли и воспоминания стерлись, и в мире не осталось ничего, кроме него.

Тепло медленно просачивалось в мои кости, поцелуй Ривера был словно сироп, который постепенно возвращал меня к жизни. Я сопротивлялся его вторжению, кусал губы, посасывал его язык и тоже старался опробовать каждый дюйм его рта. Я обхватил Ривера руками, провел по плечам, а затем зарылся пальцами в густые, шелковистые волосы на его затылке.

Тепло Ривера стало моим, а пальто внезапно отяжелело. Между нами было слишком много одежды. Мы целовались несколько безумных минут, которые казались часами, а затем Ривер замедлился. Его губы обмякли, успокаивая жжение после укусов и щетины. Ривер в последний раз нежно коснулся моего языка и отстранился.