Когда выходит отшельник

– Нет, Луи. Это просто продлилось бы еще какое-то время, вот и все. Психиатр указал нам путь: искать девочку, которую держали взаперти, некую современную отшельницу. Если бы мы обратились в СМИ, рано или поздно кто-нибудь заговорил бы об отшельнице с луга Альбре. И мы провели бы раскопки.

– А потом? Ее ДНК нет в картотеке.

– Даже без этих раскопок, имея в наличии десяток трупов, мы в конце концов сумели бы убедить судью, привели бы в движение ржавый бюрократический механизм, и нам сообщили бы новое имя дочери Сегена. И достали бы из хранилища вещественных доказательств топор, которым был зарублен папаша. Мы бы все узнали. А сейчас просто нашли более короткий путь, вот и все.

– Мы узнали бы, что она дочь Сегена. Но какая из двух? С чего ты решил, что в голубятне поселилась не младшая, Аннетта?

– Лесной голубь, Луи, мы опять возвращаемся к нему. Чердак, обиталище голубей, где прошло ее детство, настолько отпечатался у нее в мозгу, что она, выбирая себе имя, первым делом подумала о голубе. Оказавшись на свободе, она много раз ходила в Лурд, ища поддержки у своей святой тезки.

– И знала о существовании голубятни на лугу Альбре.

– Где гнездились дикие голуби. Где она решила свить себе гнездо. Получить там последнее прибежище.

– И она там затворилась.

Оба надолго замолчали, потом Адамберг поднял свой нетронутый стакан.

– Она великая женщина. Мне не стыдно, что такая женщина обвела меня вокруг пальца. Я сам действовал очень медленно, слишком медленно.

– Но почему?

– Потому что, Сократ, я так устроен.

– Причина не в этом.

Был уже час ночи, кафе закрывалось, хозяин переворачивал стулья и ставил их на стол. Вейренк тоже поднял стакан.

– Мальчишкой встретил ты несчастную девицу,Отшельницу во власти горьких мук,А взрослым, снова увидав, ее узнал ты,

И на глазах твоих она вершила месть.Не ты ли, медля, сам давал ей шанс?

Глава 46

Адамберг поручил Вейренку рассказать сотрудникам комиссариата о том, по каким причинам были проведены раскопки убежища отшельницы на лугу Альбре, о том, что уже почти наверняка установлена личность убийцы, осталось только дождаться результатов анализа ДНК зубов и крови на топоре – орудии убийства, совершенного сорок девять лет назад Энзо Сегеном. Конечно, Вейренк не мог говорить ни о голубых зимородках, ни о лесных голубях, ни о чем другом в таком же духе, так что он довольствовался тем, что по-своему представил коллегам всю совокупность догадок, которые привели комиссара к Ирен Руайе-Рамье. “И-р-е-н”, – произнес он по буквам, встретившись взглядом с Дангларом. И тот на сей раз спокойно кивнул.

Все затаили дыхание: стало понятно, что после череды провалов, после многих закрытых бухт, бунта майора Данглара и гибели десяти стариков флагманский корабль “Тринидад” пересек пятьдесят второй градус южной широты и оказался у входа в пролив.

Все понимали, что пролив – это победа, но от нее стыло сердце. Арест виновной будет одной из самых трудных задач, которую придется решать Адамбергу. Комиссару предстоит снова запереть эту женщину в четырех стенах – третий раз в ее жизни.

В хранилище вещественных доказательств был отправлен срочный, теперь уже официальный запрос на топор Энзо Сегена.

Комиссариат пребывал в состоянии горестного возбуждения, тем временем Адамберг проспал одиннадцать часов подряд, потом устроился за кухонным столом, пересаживаясь по мере перемещения солнечного света, и принялся склеивать белую, с тремя голубыми цветочками посередине тарелку из грубого фаянса.

Он прервал работу, только чтобы выпить чашку кофе и отправить сообщение Фруасси:

Нужно найти свежие фотографии жертв. Как можно быстрее, обратитесь к родственникам, привлеките к этому Меркаде. Распечатайте.

Передать вам завтра в комиссариате или распорядиться, чтобы их привезли? –

уточнила Фруасси.

Пусть привезут мне домой. Я собираю пазл из керамики, –

написал Адамберг.

Красиво получается? –

поинтересовалась Фруасси.

Очень, –

ответил Адамберг.

На самом деле этот пазл выглядел удручающе. Но Фруасси очень любила слово “красиво”, и Адамберг не хотел ее разочаровывать.

К девяти часам вечера голод дал о себе знать. Комиссар позвонил Ретанкур:

– Лейтенант, можно я снова попрошу вас сделать невозможное?

– Перенести дом с места на место?

– Нет, поехать в последний раз в Кадерак.

– Нет, комиссар, я не поеду брать под стражу эту женщину, – жестко ответила Ретанкур. – Об этом не может быть и речи.

– Эта ноша не для вас, Виолетта. Я хотел бы, чтобы вы стащили еще одну чайную ложку. Ложку Ирен.

– Это в пределах возможного. А под каким предлогом я опять туда заявлюсь? Мне нужно сфотографировать потолки?