Когда взорвется газ?

– Кто такой этот сраный Перепечай? Неужели не ясно, что они все заодно? Это целенаправленный заговор! Или ты вообще ничего не понимаешь? Надо достать этого гаденыша Черепахина и вытрясти из него – кто заказчик? Чей заказ они исполняют? Как он оказался в Москве?

Юрист поежился. Никогда шеф так с ним не разговаривал. Да и вообще никто.

– Но...

– Никаких «но»! Мне не нужны люди, которые ничего не понимают!

– Я все понимаю, – неожиданно твердо ответил Гераско. Настолько неожиданно и настолько твердо, что Боек осекся.

– Боюсь, что этот журналюга не так прост, как мы это представляем...

– Кто там что представляет? – перебил Баданец.

Он выпустил пар и немного успокоился.

– Мне плевать – прост он или сложен! Через неделю он должен сидеть в подвале «Голубого воздуха»! Я лично его допрошу!

– ...он сбежал из-под ареста, от вооруженного конвоя – это раз! – невозмутимо продолжал Юрист. – Потом он сбежал от Семинога, при этом прикончил двух его бойцов...

– Прикончил?!

– Они погнались за ним и бесследно исчезли. Больше их никто не видел. Это два!

Баданец грозно выпятил нижнюю челюсть.

– И что дальше?

– Когда я послал Коляшу с Бобоном к этому старику-бандеровцу, они тоже исчезли. Это три! Кто после этого будет своими людьми рисковать? Да и ребята не больно хотят за своей смертью охотиться! Это четыре!

– К чему ты клонишь?!

– У него хорошее прикрытие. Очень хорошее!

Юрист был профессионалом. Он выиграл не один судебный процесс. И сейчас очень убедительно разложил все факты по полочкам. Его доклад выглядел очень логично и убедительно. Но не для Баданца. Тому было плевать на факты, логику и убедительность. Ему был нужен результат.

– То есть ты сложил лапки и не хочешь больше работать? – улыбнулся Баданец. – На пенсию захотел?

От этой улыбки у бывшего адвоката по спине потекли струйки холодного пота. Он хорошо знал, какая «пенсия» ждет провинившегося.

– Нет, вы меня не так поняли, – уверенность слетела с Юриста, как пушинки одуванчика от сильного выдоха. У меня есть план...

– Тогда иди и исправляйся! – приказал Баданец.

Когда дверь за советником закрылась, загудел телефон. На связь вышел начальник УВД генерал Крайницкий.

– Слушай, Виктор Богданович, тут такое дело... У нас есть заявление жены профессора Михайлюка о пропаже мужа, заведено розыскное дело... А в «Киевских хрониках» написали, что в последнее время он тесно сдружился с вами. И жена это говорила, но мы не обращали внимания. А теперь все-таки выступление прессы...

– Да глупости это, – отозвался Баданец, хотя ощутил под ложечкой леденящий холодок. – Мы были знакомы, но насчет дружбы – слухи сильно преувеличены!

– Я понимаю, – деликатно сказал генерал. – Но в Москву вы прилетали вместе на вашем самолете, останавливались в одном отеле, вместе проводили время, летали на охоту... Да и на вашей базе он бывал частенько...

– Ну и что? – раздраженно спросил Баданец.

– Пока ничего. Просто имейте в виду.

– Пока? Почему «пока»?! – встревожился газовый барон.

– Генеральный прокурор ориентируется на Фокина. Если выборы пройдут... ну, не так, как мы думаем, то вас наверняка будут допрашивать по всем этим вопросам. И ответить на них, прямо скажем, будет трудновато...

– Я понял, Василь, спасибо!

* * *

– По-моему, хорошо получилось, – обнажив в довольной улыбке крупноватые ровные зубы, сказала Маша Филева, глядя на экран монитора, где она вдумчиво расспрашивала ветерана в увешанном наградами пиджаке.

– А что тебе кажется самым удачным? – поинтересовался Черепахин, хотя приблизительно представлял, каким будет ответ.

– Моя фамилия в титрах. Надо только размер увеличить! И еще – крупный план с этим старичком...

– Иваном Сидоровичем Нечипоренко, – уточнил Черепахин. – Очень интересный человек. И история его интересная.

– Ох, нам, молодым, это уже непонятно, – томно потянулась Маша. Ее шарообразные белые груди с большими сосками тяжело качнулись из стороны в сторону. – Давно было-то. Полвека прошло... Как военные песни – что поют, чего хотят...

В полумраке монтажной блики монитора придавали ее лицу ведьмовское выражение.

– Что делать-то будем, наставник? – двусмысленно улыбаясь, спросила она.

– Одевайся. – Черепахин выключил телевизор. – Доложишь руководству, что сюжет готов, выйдешь в эфир, пожнешь мировую славу...

Он почему-то вспомнил Виагру. Уроки телевизионного мастерства с ней тоже были неотделимы от секса.

Маша надела бюстгальтер, трусики, оправила юбку, набросила и принялась застегивать желтую кофточку. В это время в дверь постучали.

– Иван Сергеевич, Иван Сергеевич, вам звонят в приемную Антона. Межгород! – скороговоркой проговорила гример Анечка.

– Хорошо, иду!

Иван посмотрел на Машу, она успела расчесать волосы и имела совершенно невинный вид. Он отпер дверь и быстрым шагом направился к кабинету Шишлова. Кто может ему звонить, тем более в студию? Некому!

Через минуту он взял трубку.

– Я слушаю!

– Иван, это я, Вероника! – раздался в телефоне плачущий женский голос. – Меня с квартиры выселяют! Ты сказал – за три месяца заплатил, а они говорят – оплата закончилась. У меня денег нет, работы нет... Что мне делать, Иван?