Когда взорвется газ?

В кабинете круглый год поддерживалась температура 21 градус, но сейчас его волевое лицо покрылось потом, и он вытерся большим белым платком. Но не сдержался и повысил голос:

– Они же ничего не знают! Что они показали? Манометры и забор? Да высказали догадки: мол, тут что-то нечисто? Ну и хрен с ними! Сейчас такие «разоблачения» по всем каналам крутят...

– Меня не интересует, что и где крутят, – голосом ожившей мумии возразил Скорин на другом конце защищенной линии связи. – Меня интересует, чтобы никто не совал свой нос в наши дела! Знаешь поговорку швейцарских банкиров: «Деньги любят тишину»! Она в полной мере относится и к газовым деньгам! А если в Зеленые Луки наедут толпы журналюг, да кто-то инспирирует депутатский запрос в прокуратуру и следователи придут проверять газовые станции? Что тогда? Ты думал об этом?

Баданец замолчал. Он не знал, что говорить. Точнее, как лучше ответить. Сказать: «Не думал, теперь подумаю»? Значит, признать себя недальновидным и глуповатым человеком. Ответить по-другому: «Думал, но сделать ничего не могу»! Значит, признать, что он не контролирует ситуацию. Это еще хуже! Пауза затягивалась. Но бесконечно длиться она не могла. Надо было что-то произнести.

– Гм... Как вам сказать, Валентин Леонидович... Думал, конечно. Но, наверное, не так глубоко, как следует...

– А газету читал? – прежним мертвым голосом продолжал расспрашивать Скорин.

– Какую газету? – вроде как удивился руководитель «Потока», хотя хорошо знал, о чем идет речь. Номер «Киевских хроник» с отметками желтого маркера по всей второй полосе лежал у него на столе.

– Ты знаешь, какую!

– А-а-а... Ту читал... Ну, пропал кто-то. И что? Надо будет, мы этого химика покажем...

– А второго?

– Ну... Откуда я знаю, куда он уехал...

– Похоже, ты ничего не понимаешь, – сказала ожившая мумия и положила трубку.

Баданец подошел к огромному окну, прижался лбом к прохладному стеклу, за которым открывались золотые купола Киево-Печерской лавры. Но сейчас умиротворяющий пейзаж его не успокаивал. Глава «Потока» слишком хорошо знал, как на этом уровне власти и денежных оборотов поступают с людьми, которые «ничего не понимают». Словно разъяренный зверь он подбежал к столу, нажал клавишу селектора:

– Быстро ко мне этого мудака!

– Какого? – испуганно пискнула Мариша.

– Петьку, какого еще!

– Кого? – еще испуганней переспросила девушка.

– Кого, кого! Юриста! – рявкнул хозяин.

– Поняла, Виктор Богданович, сию минуту!

Человек, которого все в «Потоке» называли Юристом, действительно имел соответствующую квалификацию, но это прозвище появилось много позже, чем диплом. Когда они познакомились, Петр Сергеевич Гераско был молодым адвокатом, игравшим роль даже не второй, а третьей или четвертой скрипки при старших коллегах. Перспективы у него были туманными: пока не уйдут мэтры, больших гонораров ему не видать как своих ушей. А успешные защитники отличаются завидным долголетием и не склонны на старости лет менять профессию.

Поэтому жирные куски пролетали мимо широко открытого рта Петра Сергеевича, а он только сглатывал голодную слюну, защищая всякую уголовную шелупень, которая зачастую вообще не оплачивала его услуг. Витька Боек относился именно к такой категории клиентов: обычный разбойник, занявшийся вымогательством и пойманный с поличным. Они познакомились в следственном изоляторе, где Боек с глупым упорством не признавал очевидных фактов, шел по делу «паровозом»[13] и уверенно двигался к многолетнему, на полную катушку, приговору.

Гераско провел с упертым «гопником»[14] разъяснительную беседу, после которой тот резко изменил поведение. Во-первых, он признал, что действительно держал пистолет, но пистолет-зажигалку, которую вынул, исключительно чтобы прикурить, а вовсе не для того, чтобы кому-то угрожать. Поскольку вещественное доказательство обнаружено не было, то показания трех свидетелей приобрели совсем другую окраску, статья о хранении оружия отпала, а разбой переквалифицировали на грабеж. Во-вторых, он признал, что действительно требовал с продавца коммерческого ларька триста гривен, но это был долг, а вовсе не плата за покровительство. Защитник нашел и свидетелей, подтвердивших, что коммерсант действительно занимал у Виктора Баданца триста гривен и срок возврата долга давно прошел. Эпизод вымогательства рассыпался, в результате Боек получил условный срок за грабеж.

После этого Витька Боек регулярно консультировался с Гераско, каждый раз оставался довольным и поэтому присвоил тому уважительное прозвище Юрист. Когда Боек превратился в успешного бизнесмена Баданца, он вспомнил об ушлом адвокате и взял его к себе на приличный оклад.

– Вызывали? – В дверь кабинета просунулась остренькая крысиная мордочка с узкими, будто нарисованными усиками. Юрист, как всегда, казался невозмутимым, хотя Маришка наверняка рассказала о гневе хозяина.

– Ты что, Петька, совсем рамсы попутал?! – заорал Витька Боек. – Почему этот пидор на нас безнаказанно гадит? И других писак подтягивает?

Он в ярости потряс газетой.