Когда запоют мертвецы

Нищенка не стала закрывать голову рукой, не стала вскакивать и пытаться убежать на своих негнущихся ногах. Она обмерла, оцепенела, как обреченный истощенный зверь, и не вздрогнула, даже когда нож едва не вошел ей в глазницу.

– Ты совсем ума лишился! – Сигюрд не стал выбивать у брата нож. Он просто влепил ему такую оплеуху, что от неожиданности Йоун сам выронил оружие. Лезвие воткнулось в землю в нескольких дюймах от старушечьей ноги. Но Сигюрд на этом не успокоился. Он схватил брата за грудки, развернул к себе и встряхнул. Голова Йоуна мотнулась вперед-назад так резко, что Диса почти услышала хруст позвонков.

Сигюрд, судя по всему, решил поквитаться за все те годы, когда любимчик отца ходил, задрав нос. Он отвесил Йоуну пару смачных оплеух, подтолкнул его к коню, еще и наподдал под зад. Нищенка мерзко захихикала. Едва оправившись, Йоун с налитыми кровью глазами опять рванул к ножу, но старуха с внезапной прытью выдернула его из земли и направила лезвие на своего обидчика.

Парень замешкался. Старуха не сводила взгляда с красавчика, наслаждаясь его растерянностью. Потом встряхнулась, как мокрая собака, – и вот уже в пыли сидел сам Эйрик в черных штанах и рубашке, а рядом валялось проеденное молью одеяло, служившее ему платком.

– Тебя бы я взял в ученики, – обратился он к Сигюрду. Юноша, опешивший от такого перевоплощения, на всякий случай перекрестился.

– Спасибо, преподобный, но я не хочу обучаться колдовству.

– Не могу этому не порадоваться, дитя мое… Арни, дружочек, принеси лошадям напиться.

Мальчик, до того вполне убедительно игравший роль Эйрика, кивнул и поковылял к колодцу. Пристыженный и по-прежнему оглушенный, Йоун не проронил ни слова, пока Сигюрд поил лошадей и готовил их в обратный путь. Когда братья покинули двор, Эйрик повернулся к Дисе и удивился, не встретив в ее лице веселья.

– Развлекаетесь? – холодно поинтересовалась она. – Из тебя, муж мой, вышла прескверная старуха.

– Я опасался, что ты откажешься давать ему нож, – признался Эйрик чуть смущенно, как нашкодивший мальчишка. – Откуда ты знала, что паренек ее не убьет?

Диса пожала плечами:

– Я не знала.

* * *

Спеша насладиться последними теплыми деньками, в тот вечер все трое выбрались поужинать на улицу, не желая оставаться в душной бадстове. На Вохсоус опустилась бархатная ночь, наполненная стрекотом насекомых. С озера тянуло холодком, плескалась в воде рыба. Троица расположилась у нарезанного дерна, выставив на него миски со скиром, рыбой и остатками копченого мяса. За вечерней трапезой Диса рассказала мужу и брату, как обстоят дела в родной усадьбе. Весь задор тут же улетучился с их лиц, и ей было даже жаль, что пришлось испортить всем настроение. Она попыталась расспросить их о мороке, что так ловко навел Эйрик, но отвечали оба неохотно, без огонька в голосе.

– Этого следовало ожидать, – печально вздохнул Арни. За лето волосы его так выгорели, что стали совсем белыми, усиливая сходство со стариком. – Бьёрн всегда был скор на руку.

– Он тебя колотил? – возмутилась Диса.

– Так ведь и ты меня колотила! – беззлобно рассмеялся Арни.

– Сами-то синяки – пустяк, – призналась пасторша, отщипывая тонкое волокно мяса и игнорируя замечание брата. – Ну, подумаешь, мужу под горячую руку попалась. Меня смущает другое. У нее там под платьем наверняка не один такой кровоподтек.

– Почему ты так думаешь? – Эйрик нахмурился. Видно было, что история его растревожила.

Диса вздохнула и покачала головой:

– Да видно же: как ходит, как двигается… Думаешь, это первая жена, которую муж потчует кулаками? Уж я таких навидалась!

– Тебе кажется, он хочет ее убить?

Ну что за чепуха! Пасторша уже собиралась возмутиться – ее брат, конечно, подонок, но не душегуб! – однако осеклась. «Мне будет довольно, если он перестанет меня ненавидеть», – говорила Рагнхильд и выглядела при этом так отчаянно, будто вот-вот собиралась отправиться в коровник, перекинуть веревку через балку под крышей и повеситься. Казалось, не побои волновали ее. Больнее всего было жить под одной крышей с человеком, который выказывал к ней полное пренебрежение, а прикасался лишь затем, чтобы ущипнуть, толкнуть или ударить.

Рагнхильд не нужно было избивать до полусмерти. Достаточно было лишь изводить ее презрительными взглядами и мелкими придирками, пока она сама не избавит мужа от обузы.

– Не забьет он ее до смерти, если ты об этом, – сказала она наконец.

– Это не единственный способ свести человека в могилу, – отозвался Эйрик, словно прочтя ее мысли.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Пастор протянул руку и погладил жену по запястью.

– Ничего. Ты уже сделала больше, чем я.

После ужина он ушел в дом, а Диса с Арни остались снаружи, наслаждаясь теплом. Такой застывший воздух бывает лишь накануне осени, когда природа готовится ощериться холодами, а от светового дня скоро останется жалкий огрызок в несколько часов. Замерзнет озеро Хлидарватн, превратится в ледяную пустыню, по которой, как дикие кони, будут летать снежные вихри…