Когда запоют мертвецы

В такие дни Диса любила уходить на черный пляж к югу от озера, где среди камней прятался аульвий хутор. Всякий раз, когда она смотрела на длинную черную полосу вулканического песка вдоль побережья, эта картина напоминала ей ад и странным образом успокаивала, как и скалы со ступенчатыми уступами, по которым можно было подняться без всякого труда. Она пошла бы туда и сейчас, но ей не хотелось оставлять Эйрика надолго одного.

Она поговорила с братом о мороках и о том, каково Арни было чувствовать себя скрытым под чарами. Мальчик говорил с большим воодушевлением, размахивал руками и хохотал, вспоминая озадаченное лицо негодяя, готового ударить старуху ножом только ради того, чтобы попасть к Эйрику в ученики.

– Преподобный – мастер мороков! – сообщил брат с таким видом, будто Диса сама этого не знала. – Его искусство не ведает себе равных.

– Так уж и не знает? – усмехнулась Диса, удивляясь и радуясь тому, что Арни наконец говорит и ведет себя как обычный девятилетний мальчишка. – Если он так хорош, чего ж ты не попросишься в ученики?

Она думала подшутить, но Арни неожиданно замолк, глядя на нее большими блестящими глазами. Похоже, она попала в точку, сама того не подозревая.

– Думаешь, он возьмет меня? – Брат спросил об этом так тихо, что Диса скорее угадала вопрос, чем услышала его. Она растерялась. Когда-то, когда они путешествовали на корабле в далекий Гамбург, ей казалось, что, если они поженятся, она сможет научиться у Эйрика всему, что тот умеет: насылать чары, рисовать ставы и создавать мороки… Но после свадьбы все изменилось. Дело было не только в новых обязанностях хозяйки хутора, которые на нее свалились, но и в том, что сама потребность ковыряться в его знаниях пропала. Она могла перенять у мужа парочку-другую мелких трюков, которые помогали в быту, но все время ощущала невидимый порог, разделяющий ее и его силу. У Дисы было странное неприятное чувство, что, возьми она что-то от него, отщипни кусочек его могущества, взамен придется отдавать что-то от себя.

– Ты всегда можешь у него спросить, – честно ответила она, и Арни кивнул.

На этом их разговор сошел на нет. Когда брат с сестрой собрали посуду и вернулись в бадстову, Эйрик крепко спал, лежа, как он любил, на самом краю кровати. В порыве внезапной сестринской нежности Диса дождалась, пока Арни заберется под одеяло, и укрыла его до самых ушей. Сама она осторожно пробралась к стене, стараясь не потревожить сон мужа, хотя если уж Эйрик уснул, ничто не могло его разбудить. Он всегда проваливался в сон, как в смерть, и так же стремительно просыпался. Ни разу за все время, что они жили вместе, Диса не видела, чтобы пастор дремал. Для него будто не существовало пограничных состояний: Эйрик либо погружался в сон с головой, либо бодрствовал каждым дюймом своего тела.

Диса устроилась у мужа под боком, чувствуя, как по рукам и ногам текут волны уютного тепла. От его кожи шел запах табака, мяты и сена, и для нее эти ароматы теперь навсегда связывались с домом. Она обняла его одной рукой и почувствовала, как горячие пальцы прижимают ее крохотную кисть к своей груди. Так хорошо. Так правильно.

* * *

Она проснулась посреди ночи, задыхаясь. Во сне Диса раскрылась и столкнула одеяло в ноги. Рубаха промокла насквозь и неприятно липла к груди. В бадстове было душно, точно кто-то выжег весь воздух. Пасторша протянула руку и не обнаружила Эйрика рядом. Место, где он спал, остыло. Тихо, стараясь не потревожить чуткий сон Арни, она натянула платье, сунула ноги в ботинки, накинула шаль и выскользнула в мглистую осеннюю прохладу.

Над их домиком низко висели звезды. Мягко перешептывались волны озера, круглая добрая луна висела над зыбкой рябью. Диса уже знала, куда ушел ее муж: он всегда спускался к черному песку, чтобы поразмыслить. Хотя дорога была ей так хорошо знакома, что ее можно было пройти даже в кромешной темноте, Диса все же коротким простым заклинанием – одним из тех, что научил Эйрик, – отправила вперед себя маленький огонек, не столько, чтобы осветить себе путь, сколько для того, чтобы предупредить мужа о своем приближении.

В водах озера луна казалась большой и тяжелой, но в море она терялась, таяла, пуская вместо себя длинную узкую дорожку от горизонта до самого берега. Черный песок с высоты казался громадной ямой, а две скалы, вырастающие из воды, напоминали раззявленную пасть морского змея. Блуждающий огонек пронесся вниз, подхваченный дуновением, и закружил на месте. Диса осторожно спустилась к пляжу. Песок захрустел под подошвами ее башмаков. Ветер тут был сильнее, и в нем отчетливо слышались шепот и гул. Море издает разные звуки, знала Диса. Оно без труда выдает неживое за живое, обманывает и лукавит.