Когда запоют мертвецы

Гамбург встретил их солнцем и низко нависшими свинцовыми тучами. Стояла та удивительная погода, когда небеса обещают дождь и бурю, но город сверкает в закатных лучах, как начищенная монета. Сойдя по трапу, они тут же попали в толпу. Диса еще никогда не видела столько народу в одном месте, даже в церкви на рождественской мессе.

Город поражал своим размахом, оглушал и ослеплял. Устремлялись ввысь, прокалывая облака, острые шпили церквей. Покачивались на волнах корабли самых разных размеров: от величественных галеонов до утлых суденышек, груженных всяким барахлом. По вымощенным камнем дорогам шли громадные лошади – под стать самому городу, построенному словно для великанов. Дома вырастали из земли на два, а то и на три этажа, выстроившись в ряд, точно богатые господа в красных шляпах. Окна на выбеленных фасадах отливали слюдяным блеском, такие прозрачные, будто сделаны были из озерной воды. Диса вообразить себе не могла, как светло должно быть в бессчетных комнатах этих домов. Сколько там живет народу? Три дюжины? Четыре?

По каналам, которые, как кровеносные сосуды, пронизывали тело города, двигались лодки и баржи. Вода в каналах была мутной и пахла несвеже, так что едва ли кто-то стирал в ней одежду. Вокруг было множество лавок и магазинчиков, где люди свободно могли продавать и покупать, что им вздумается. Горожане все как один ходили щеголями. Матроны в чепцах и передниках, с корзинами наперевес, хвастались пестрыми платками, платья их были застегнуты на пуговицы и украшены вышивками. Диса испытала такую жгучую злость на этих выскочек, что насильно заставила себя отвести от них взгляд и больше не засматриваться на чужие наряды. Однажды у нее самой будет столько платков, что ими можно будет выложить дорогу от Стоксейри до Хоулара!

Эйрик отыскал для них харчевню, где они могли перекусить и отдохнуть в комнате на втором этаже. Еда в Гамбурге оказалась жирной и сытной. Свинину Диса нашла съедобной, а незнакомые овощи на тарелке попробовала с осторожностью – оказалось, на вкус они водянистые и несуразные. Зато холодное пиво приятно остужало внутренности после долгого пути.

Лишь одно обстоятельство обеспокоило ее, когда они поднялись на второй этаж и переступили порог комнаты.

– Мы что же, будем жить здесь вдвоем?

Стоило признать, комната была лучше всех, что Диса видела за свою жизнь. Одна стена целиком была обшита деревом, сквозь большое окно просачивались последние солнечные лучи. Постельное белье, хоть и не выглядело особо чистым, было гораздо лучше набитого плесневелой соломой матраса или жесткой палубы корабля. Рядом с постелью стоял жестяной тазик с кувшином для умывания.

Преподобного вопрос развеселил. Он скинул с плеча мешок, размял спину и изобразил на лице озадаченность:

– Как же я запамятовал попросить для своего слуги отдельные покои! Прикажете потребовать комнату с видом на канал?

– Уж будьте любезны! – огрызнулась Диса. – Кровать-то одна. Как нам размещаться?

– У вас, в отличие от меня, большая семья. Неужто теснота доставляет вам такое неудобство?

Диса зевнула. Препираться дальше ей не хотелось. Она была уверена, что преподобный уступит ей постель, а сам ляжет на пол – хвастался же, что может уснуть где угодно. Так и какая ему тогда разница, где спать, на полу или на кровати?

– Отвернитесь, – велела она.

Пастор не стал задавать лишних вопросов и уставился в окно. Диса стянула шапку, позволив волосам упасть на плечи и спину, и от души почесала голову. На корабле она больше всего боялась подхватить от моряков вшей. Скинув с себя кофту с плащом и сапоги со штанами, она некоторое время постояла, замерев, наслаждаясь прохладой летнего дня. От ее внимания не укрылось, что спина преподобного сделалась точно каменная. Бывает такое, что человек встанет неподвижно, как если бы его хватил удар – прямо соляной столп, которым обернулась жена Лота. Даже в затылке священника чувствовалось напряжение. Девушка нашла рядом с тазом кусок тряпки. Намочив ее и хорошенько отжав, она обтерла шею и лицо. Прохладные капли заскользили по коже.

– Эй, преподобный! Думается мне, вы ни разу голой женщины не видели. Я права?

– Отчего же, – в голосе Эйрика звучала усмешка. – Несколько лет назад мы с моим другом Магнусом нашли мертвое тело в одной хижине. Бедняжку убил ее полюбовник. До того он много лет заставлял ее избавляться от собственных детей, закапывая тела за домом.

Диса помрачнела. Такие истории она слышала и раньше. То и дело доходили до деревни слухи о том, что какая-то горемычная душа вынесла младенца на пустошь и оставила там помирать. Так поступали, в основном, батрачки, согрешившие с кем-то из других батраков или изнасилованные землевладельцами. Это, впрочем, не спасало несчастных – их топили в омуте Дреккингархуль после того, как вынесли приговор на альтинге.

– Что ж, бабья доля.

Но продолжать разговор ей расхотелось. Наскоро ополоснувшись и промыв голову, Диса набросила на себя свежую рубашку, натянула штаны и выплеснула грязную воду из окна, живо пригнувшись, чтобы никто снаружи ее не заметил.

* * *