Когда запоют мертвецы

В середине кабинета, в кресле перед небольшим столиком, на котором стояли бутыль с вином и доска для игры в «Лису и гусей», лежал разомлевший Кристоф Вагнер. Без вызолоченных манжет и парика он показался Дисе еще моложе, чем в лесу. Черты лица юноши были такими тонкими, что наводили на мысль о цыплячьих косточках. Вместо кафтана на Кристофе был длинный парчовый халат с меховой опушкой. На каждом пальце безвольно свисающей руки – по золотому перстню. Глаза его были прикрыты, так что сразу и не поймешь, дремлет он, сморенный вином, или сердце прихватило от жары. Диса решительно двинулась к окну, на ходу бросив:

– Как же можно, ваша светлость, в такой духоте сидеть? Я сейчас окошко открою, сразу посвежее будет.

Не успела она взяться за ручку, как ее остановил резкий окрик:

– Стоять!

Когда Диса повернулась, ректор уже сидел прямо, закинув ногу на ногу и разглядывая девушку мутным хмельным взглядом без искорки интереса, точно через решето.

– Не открывай. Я люблю жару. Готовлюсь так к адскому пламени, что меня ждет после смерти… Я знаю, зачем ты пришел, поросеночек. Учти, если надеешься соблазнить меня тугим задом, чтобы я позволил твоему господину стать моим студентом, то знавал я зады и посочнее. Почему пришел ты, а не священник?

– Так я вам больше пришелся по душе, – простодушно ответила Диса.

На самом деле Эйрик не хотел, чтобы она шла одна в логово такого грешника и развратника, как Кристоф Вагнер, но Диса считала, что так будет правильнее. Преподобный с его едкими шуточками и прямотой явно не понравился ректору черной школы. Должно быть, Кристоф немало перевидал таких: наглых и дерзких, рассчитывавших получить место лишь благодаря своему хорошо подвешенному языку. Со стороны могло показаться, что он доит их, как козочек, выманивая у студентов земли, замки, драгоценности… На самом деле он сам был коровой с выменем, из которого сыпались самоцветы. Кристоф дарил своим школярам обещание власти, богатства, известности, любви… Разве не ради этого люди тянутся к магии?

Диса потопталась на месте и пожевала губами, подбирая слова.

– Господин мой, он, в общем, не хочет в школу-то к вам… Тут вона какое дело. Братец ихний, пустобрех и дуралей, забрал у одного голландца волшебную книгу. А тот его взял да проклял. Мол, ежели не принесешь мне такую же книжицу взаместо той, будешь слепцом немощным по деревням побираться…

Она сама не знала точно, откуда взялся в ней этот простецкий говорок и поймет ли его Кристоф, который знал исландский лишь благодаря чудесной травке, которую доставал из табакерки. Возможно, в Дисе пробудились все те беседы, что она девочкой вела с Гисли и другими рыбаками, единственное богатство которых заключалось в их историях.

Какое-то время Кристоф пристально изучал ее лицо, склонив голову. Совершенно непонятно было, какое впечатление на него произвела ее речь.

– Ну хорошо, – сказал он наконец. – Что еще за книга?

– Страницы ее жгут лицо, – с жаром выпалила Диса. – Брат моего господина испугался, что ослепнет от ее пламени или что у него брови сгорят. Голландец тот сказал, что книга, которую мы ищем, родная сестра евойной. Мой господин очень добрый, он даже пенять братцу не стал, что тот полез куда не звали…

– Да уж, – цыкнул языком Вагнер, поднимаясь и отставляя кубок с вином. – Не очень-то умен этот юноша, как я погляжу.

– Совсем не умен, ваша светлость! – горячо заверила его Диса. Она бы хотела стащить с головы шапку и начать ее заламывать, как делают крестьяне перед знатными господами, но испугалась, что Кристоф увидит длинные волосы. – Глуп что твоя бочка! Уж как с ним господин намучился…

Кристоф отошел к книжным шкафам и, вынув трость из подставки у стола, принялся отодвигать ею книги. До Дисы донеслись протяжный стон и поскуливание, какие издает собака, если хозяин бранится на нее или дразнит сочным куском со стола. Это стенали книги. Они кряхтели и бормотали, жаловались и ухали по-совиному. Им, вероятно, причиняло боль прикосновение трости, или же оно разбудило их от чего-то вроде сна, если только книги могут спать. Хотя это ведь не простые книги, а гримуары, так что ничего удивительного… Что-то рыкнуло в глубине шкафа. Кристоф довольно хмыкнул и отложил трость.

Книга, которую он вытащил на свет, была заключена в добротный кожаный переплет с золотым тиснением. Вагнер взвесил рукопись в руке и небрежно швырнул на столик рядом с кубком, в котором оставалось вино. Диса дернулась, чтобы не дать случайной капле заляпать обложку, но Вагнера это только развеселило.