Коготок увяз...

Нет, ну почему? Я же не заставляю всех, распрощавшись с мещанским уютом, бегать за преступниками, пытаясь заработать деньги на полезном деле ассенизаторства? Я не заставляю их читать «Улисса» Джеймса Джойса и книги Германа Гессе! Я вообще не предлагаю им играть в мою игру… А меня можно учить. Я же не добилась в этой жизни ничего! Я не вышла до сей поры замуж… Вот и выйду. За Толяна. Завтра. Чем уродливее, тем лучше для общества.

Стоп. Не расходись, Танечка… Успокойся.

Я села и сделала глубокий вдох. Маленькая дыхательная гимнастика привела мои разбушевавшиеся чувства в норму. Дышать сразу стало легче. Заварив растворимый кофе – на варку не было сил, – я закурила и посмотрела в окно. Психоз прошел. Несоответствие стандарту всегда вызывает отрицательную реакцию у общественности. Так что привыкшая к этому мисс Иванова может успокоиться. А спокойствие мисс Ивановой необходимо. От нервов, простите, расшалившихся страдает качество аналитичности.

Аналитичности помогает гадание на костях. Раз уж я не могу сделать две восковые фигурки и потыкать их иголкой. По этическим, конечно, соображениям. Неохота брать из-за такой мелкоты грех на душу. Но не железная же я леди! Не Маргарет Тэтчер! И прямое вторжение в мой мир, в мое, если хотите, жизненное кредо, я иногда переношу без должного смирения…

Я кинула кости. Они были, кажется, рассержены не меньше моего. Кувыркнувшись, они остановились. Числа сообщили мне:

«8+21+25». «Научитесь пропускать мимо ушей необоснованные обвинения».

Я кинула второй раз. Их советы возвращали моей душе утраченное спокойствие.

«11+36+17». «Как бы плохо вы ни думали о женщинах, любая женщина может подумать о вас еще хуже».

Да уж не преминет это сделать! Даже раньше, чем я успею о ней подумать вообще!

«13+30+10». «Держите под контролем свое настроение».

Спасибо. Я успокоилась. Мое дыхание стало ровным. На губах появилась улыбка. Мне стало на все наплевать. Существовало только мое дело. И человек в тюрьме, обвиненный в убийстве. Человек, мило назвавший меня барышней… Если я не стану окончательно циником, то только благодаря таким людям.

Глава 9

Ночь я провела беспокойно. Мне снились незапоминающиеся кошмары, я постоянно просыпалась, поэтому утром я напоминала вареную вермишель. Долго не могла прийти в себя, выпила пять чашек кофе, приняла горячий душ и теперь пыталась привести себя в порядок с помощью дыхательной гимнастики.

Звонок в дверь заставил меня встрепенуться. Во-первых, я никого не ждала. Во-вторых, я была просто не готова к приему гостей. Вид у меня, мягко говоря, оставлял желать лучшего.

Подойдя к зеркалу, я еле удержалась от стона. Помочь моему лицу принять надлежащий вид мог только опытный художник из фирмы «Натрон». Из зеркала на меня смотрело лицо с черными кругами вокруг запавших глаз и мертвенно-бледным цветом кожи. Я могла претендовать на главную роль в фильме «Живые мертвецы».

– Вот к чему приводят сомнительные развлечения и азартные игры, – простонала я. – Как теперь мне предстать пред глазами человечества?

В дверь настойчиво звонили. Человечество желало посмотреть на подурневшую от разврата Татьяну Иванову. Ну и ладно. Его проблемы. Хочет смотреть на этакий кошмар – пускай.

– И не удивлюсь нисколько, если это милиция… – мрачно сказала я в пространство. Вспомнилось нетленное:

«– А что это за шажки такие по лестнице?

– А это нас арестовывать идут…

– А-а… Ну-ну…»

Ладно, я пошла открывать. Лучше сдаться сразу. Потом найму адвоката, который докажет, что Бориса я убила в припадке безумной страсти.

За дверью стоял Пономарев. Он был воплощением сочувствия и сострадания. Увидев мой жалкий вид, тихо ойкнул и пробормотал:

– Я не вовремя… Вы не больны, Таня?

– Нет, – покачала я головой и кивнула в сторону комнаты, – проходите…

Ну, вот вам, Татьяна, и расплата… Вы производите вид больного человека. Хотя, конечно, Пономарев мог быть и повежливее. Как-то бестактно у него это получилось. Нельзя говорить настоящей леди, что у нее не все в порядке с внешностью. Впрочем, ладно… Прощу его. Так уж и быть.

Он вошел в квартиру. Я быстро привела себя в более-менее пристойный вид. В комнату я вошла уже вполне приличной, и мой гость встретил меня улыбкой:

– Танечка, хочу извиниться за Люсю… Она опять вам досаждала!

– Александр Борисович, – тихо начала я, – меня не трогают ваши отношения с супругой. Поверьте мне, я не отношусь к людям, которых можно безнаказанно обидеть. Ответьте мне только на один вопрос: вы – интеллигентный и нормальный человек. Вы – симпатичный человек. Неужели вы могли так в нее когда-то влюбиться?

– Таня, жизнь – сложная штука, – сказал он, отводя глаза.

Он не любил ее, грустно признала я. Мне стало его жаль. Очередная жертва института семьи и брака… Хотя – какого черта он позволил сделать из себя жертву?

– Вы с утра пьете? – осведомилась я.

Он вскинул на меня глаза и покачал головой. Потом подумал и сказал, махнув рукой:

– Впрочем, почему бы один раз не нарушить догмы?

– На вашем месте я бы только и занималась разрушением чужих догм, – вздохнула я.