Колдовство

– Слава богу, – сказала Галя. – Прости меня, лейтенант. Честно – прости. Надо было убедиться. Сидеть можешь?

Шушенков кивнул, не сводя глаз с Гали. В углу заплакал Ветерок.

– Ветерок. – Галя опустила вилы. – Вставай. Надо идти за девчонкой. Паша ее в лес потащил.

– Нет. – Ветерок замотал головой. – Хватит! Ты что, не видишь? А я предупреждал вас! Я тебе говорил!

– Вставай, Шушенков точно не сможет. – Галя потянула его за рукав, но тот закричал от боли. – Да что с тобой-то?

– Я же говорю – мне уже не до девок… давно… Галя, она мне… – Ветерок зашевелил пальцами, приподнимая рубашку. – Смотри!

Галя посмотрела вниз, увидела его живот и, отшатнувшись назад, схватилась за сложенные дрова, чтобы не упасть.

– Это… Это что?

– Да грыжа это… Паховая грыжа! Я же говорю – я не по этой части уже давно… А она мне пальца́ми – усе наружу вывернула! Как ходить теперь, Галя? Как жить теперь? Я ее столько берег, нянчил… Ни тяжелого не поднимал, не бегал, не работал после девяностых ни разу… А оно все равно… Из-за этой… твари этой…

– Ладно. – Галя вздохнула. – Шушенков наряду написал сразу перед тем, как нас сюда затащили. Должны уже, наверное, в деревне быть где-то. Шушенков, они писали тебе потом? Слышь, я говорю… тьфу ты. – Галя сплюнула, увидев, что он вновь вырубился, уронив голову на колени. – Короче – сидите здесь с ним, ждите помощь. Я телефон с собой беру: если наряд перезвонит – отправлю к вам.

– Галя, – сказал Ветерок вдруг спокойным голосом, – я ж умираю.

– Я знаю, – не стала врать Галя. – У тебя кровь в брюшине скопилась. Значит, мышцы порвались совсем. Если кишечник лопнул – значит, хана. Если нет – то пару часов проживешь еще, а там уже врачи помогут.

– А ты? – спросил Ветерок. – Туда пойдешь? В лес?

Галя кивнула.

– Ты же понимаешь, что мы наряду не объясним ничего сейчас? Даже если они двинутся в лес – то не будут знать, с чем имеют дело. И меня точно никуда не отпустят, когда в дровнике здесь найдут. Не по уставу. Мертвый ребенок и лейтенант полиции без языка. Меня хорошо если не свяжут. А пока объясню, они там, в лесу уже… – Галя и сама не знала, что «уже», но объяснять и не пришлось. Ветерок кивнул и вдруг улыбнулся, став сразу как будто моложе.

– Иди, Галька. Даже если не вернешься никогда – иди. Плохо, когда дети с лесу не выходят… Я ведь помню, как ты тогда по своему-то… – Ветерок опустил глаза. – Плохо, когда дети домой не возвращаются. Нельзя, чтобы так…

Галя провела рукой по лицу, но вовремя отдернула руку, дотронувшись до носа. Дышать теперь было чуть легче, но и боль была острее – отек от беготни немного спал и чувствительность возвращалась.

Участковая подхватила вилы, засунула телефон в карман штанов – и, кивнув Ветерку, вышла на улицу. Посмотрев в сторону леса, вздрогнула – ей вдруг показалось, что на самом его краю, меж деревьев, кто-то стоит.

Сверху, с неба, донеслись первые раскаты майского грома.

Галя зашагала к лесу, иногда опираясь на вилы.

Глава шестая, в которой Галя идет к свету

Лес встретил ее настороженной тишиной и сырой, пахнущей еловой смолой и прелыми листьями прохладой. Галя, часто опираясь на вилы, тяжело ступала по земле, поднимаясь все выше на горку – туда, где уже чернел настоящий, густой и недружелюбный лес.

– С вилами, – сказала она вдруг. – А чего ж не с лопатой? Топор же надо было брать, Галя… Надо было брать топор…

Дорога была размыта дождями, заполнившими до краев глубокие колеи от тракторных шин, а по обеим ее сторонам растекались лужи поменьше, между которыми влажно серела грязь. То тут, то там виднелись широкие, размазанные от тяжелой поступи следы босых ног. Понять, куда направился Пашка, было несложно – да он и не пытался как-то скрываться. Галя шла по его следам, иногда переходя на легкий бег.

Через несколько минут впереди, на грязи, что-то забелело, и в груди Гали неожиданно екнуло. Она отстраненно удивилась – казалось, эмоций она уже сегодня испытать не может, а вот увидела белое пятно в грязи – и сразу вспомнила девочку, метнувшуюся перед ее колесами в утреннем тумане когда-то миллионы лет назад. Подойдя поближе, Галя разглядела, что это блузка – изорванная и смятая. Чуть дальше лежали джинсы, трусики и левая кроссовка. Галя заскрипела зубами, выдохнув, уняла появившуюся было дрожь.

Полина сделала так, чтобы Паша больше никогда не отвлекался на свой голод. Очевидно, что раздевал он девочку для других целей. Но когда Галя думала про «другие цели», спокойнее ей почему-то не становилось.

Прибавив шагу, она поспешила по влажно темнеющей в наступающих сумерках дороге. Сверху загрохотал гром – обещанная гроза наконец-то давала о себе знать.

– Я быстрее тебя, – пробормотала Галя. – Все равно догоню…

Следы на грязной земле исчезли. Вот только что были здесь, а затем вдруг пропали, мазнув напоследок по колее вытянутым отпечатком ступни. Будто бы Паша запрыгнул куда-то и дальше уже ногами земли не касался.

– Нет. – Галя заозиралась по сторонам. – Не может быть. Куда он…