Колдовство

Включил свет, отсчитал ступеньки, ступил на земляной пол. Долго смотрел на то, что лежало на койке. Больше всего оно походило на изделие первоклашек – вязаный силуэт человека, набитый ватой, с пришитыми глазами-пуговицами, приклеенным бумажным ртом. Одна рука короче другой, без ладони. Ног нет вообще, а чуть ниже пояса обрывки нитей, которые треплет сквозняк.

Существо издавало странные звуки, шевелилось, будто хотело подняться с койки. От каждого движения у него с плеч, с головы срывались ниточки и, кружась, исчезали где-то под потолком. Вскоре они каким-то образом начнут просачиваться через пол в комнате. Придется их пылесосить, подметать, убирать. Каждый день. Шесть бесконечно долгих лет.

В тот первый раз Филипп провел в подвале не больше пары минут. Выйдя на улицу, он долго приходил в себя, но так и не понял, сон это был или реальность.

4

Ожидание было тяжелым.

Много лет Филипп просыпался с мыслью, что он больше не сможет вытерпеть эту свою серую, задушенную ожиданием и тяжелыми мыслями жизнь. Хотелось спуститься в подвал, к существу, которое он называл женой, залить все бензином, чиркнуть спичкой и остаться внутри. Обрывки нитей наверняка хорошо горят.

Но у Филиппа под боком посапывала Олька, и он не мог бросить ее одну. А еще где-то в области живота будто зацепился крохотный крючочек надежды. Когда-то давно баба Глаша сказала ему:

– Я своих не бросаю. А моих деток в округе немного, каждого надо беречь. Вот и ты, мой дорогой, один из них. Если что случится – приду обязательно. Так же, как и ты ко мне придешь, да?

Он тогда не сообразил, что эти слова значили, а потом постепенно додумал и все понял. Надо просто набраться терпения и ждать.

Но как же это было невыносимо!

Баба Глаша пришла к нему однажды ночью. Даже была не она сама, а размытый неясный образ, будто сотканный из нитей света, просачивающихся в окно. Филипп сразу поверил, что это не сон.

– …Слушай меня… – шепнула ведьма, голос ее казался далеким, он был едва различим. – …настало время…

Филипп вышел на улицу через час. Шестилетняя Олька спала в своей комнате, ее вряд ли что-то могло разбудить.

Он загрузил в машину канистру с бензином, веревки, уложил рядком четыре бутылки водки – весь алкоголь, который держал дома.

Выехал из деревни в сторону небольшого поселка в тридцати километрах южнее. Поселок растянулся вдоль федеральной трассы, там было много кафешек, пивных и прочих заведений для дальнобойщиков и путешественников.

Крохотный крючок в животе болезненно дергал за пупок изнутри. Но это была блаженная боль, означающая конец ожиданиям. Если все получится, конечно.

Филипп остановился у первого попавшегося кафе, которое работало до пяти утра. Слева пустовала заброшенная автозаправка. Возле уличного туалета крутились собаки. За пластиковым столиком под козырьком сидели двое, выпивали и о чем-то разговаривали. На вид – местная алкашня, раздобывшая где-то мелочь на чекушку спиртного. Филипп подсел к ним.

– Можно?

Его встретили сначала настороженно, но, когда Филипп поставил бутылку водки, тут же подобрели. Вокруг столика стоял терпкий запах перегара, гнили, грязи. Алкаши давно не мылись, не брились и не переодевались. Окосевшими взглядами они медленно ощупывали чистенького, хорошо одетого Филиппа.

Разливая по стаканчикам водку, он быстро сочинил историю о любовнице и гневной жене, которая вышвырнула его из дома вместе с вещами. Алкаши вошли в положение. Подобные истории цепляли за живое любого мужика, независимо от социального статуса.

Выпили. Филипп занюхал соленым огурцом. Тут же разлил еще по одной, поднял тост за дружбу и уже не выпил, а вылил незаметно водку под стол. Алкашня раззадорилась, предложила закусочку. Филипп болтал без умолку, подстегиваемый нервозностью и жгучим желанием быстрее все это закончить. Ему внезапно захотелось вернуться домой, к дочери, уснуть и проснуться утром в том же состоянии, в котором он пребывал последние шесть лет.

Но это была мимолетная слабость. Уже через пару минут Филипп предложил алкашам переместиться из убогой кафешки в его загородный дом, где теплее и вообще баня есть, на углях.

Долго уговаривать не пришлось. Алкаши загрузились на заднее сиденье авто, где принялись распивать еще одну бутылку водки на двоих. У Филиппа тряслись от напряжения руки. Он долго не мог завестись, все время слишком быстро выжимал сцепление. Когда же тронулись, наступило блаженное облегчение.

Теперь отступать было некуда.

Ехали минут тридцать. Филипп специально выбрал дальний маршрут, в объезд деревни, чтобы в темноте, да под водочку, алкашей разморило. Они действительно быстро уснули, развалившись на задних сиденьях. Гнилой запах окутал салон, и Филипп со злостью размышлял о том, как будет завтра после работы вычищать машину от всего этого.