Колдовство

Точнее, падать начал Вова – большой, немного нескладный и неуклюжий, с модной трехдневной щетиной и сломанным в детстве ухом – а на пол грюкнулась большая, с облупившейся корой колода.

Кира ахнула.

Колода лупала глазами и скрипела.

– Я чокнулась? – спросила Кира, ни к кому не обращаясь. Как можно обращаться к собственным галлюцинациям?

– Нет, – спокойно ответила старуха, шевеля носком ноги колоду. – Девка ты со странностями, конечно. Но не чокнулась.

Зазвонил телефон – резко, настойчиво, Кире на мгновение показалось, что это не звонок, а истеричный вопль. Она в растерянности оглянулась на бабку – та медленно и с каким-то достоинством кивнула.

Кира сняла трубку.

– Дай мне ее, дай! – бушевала на том конце свекровь. – Дай мне эту тварь!

– Кого? – не поняла Кира.

– Дай ту тварь, что у тебя сидит, дай! – прохрипела Нина Генриховна. – Я ее уничтожу.

Кира растерянно протянула трубку бабке. Ей казалось, что она движется в каком-то мареве, в густом овсяном киселе – мир чуть плыл вокруг нее, в голове клубился туман, а рука с трубкой казалась тяжелой, как рельса.

Бабка взяла телефон, поднесла трубку к уху и усмехнулась. А потом расплылась в какой-то плотоядной улыбке – Кире показалось, или зубов у бабки было больше, чем нужно? – потыкала сухими пальцами по кнопкам – и положила телефон на стол.

– Ты слышишь меня? – взвился к потолку истошный визг. Кира поняла: бабка включила громкую связь.

Бабка кивнула – словно свекровь на другом конце города могла это увидеть.

– Верни все! – потребовала свекровь.

– Не-а, – издевательски протянула старуха. – Не-а, Бобылиха. Я твоего подменыша обратно в чурку превратила.

Трубка замолкла.

– Верни, – беспомощно пробормотала свекровь.

– Сама знаешь, что никак, – хихикнула старуха. – На этот раз я тебя, Бобылиха, обошла. Не взыщи, давно пора было.

– Допрыгаешься, карга, – свекровь, кажется, снова стала закипать. – Я тебе этого не прощу!

Старуха продолжала хихикать. Только делала она это с закрытым ртом. И без тени улыбки в глазах. Хихиканье шло откуда-то из ее нутра – будто что-то там, в глубине гнилого старушечьего тела, ломалось и трещало.

Свекровь визжала и слала проклятия – а старуха продолжала хихикать.

Кира понимала, мучительно понимала, что происходит. Ей казалось, что она попала в эпицентр шторма – и да, пока в безумной схватке сталкиваются вода и небо, волны и тучи, но она сама всего лишь хрупкое утлое суденышко, и лишь вопрос времени, когда ее раздавит, перемолотит, уничтожит.

– Нового сделаешь, – безжалостно сообщила старуха трубке. – Делов-то опытной бабе. Или уже невмочь?

Свекровь осеклась на полуслове.

– Ладно, – процедила холодным голосом. – Твоя взяла, старая дрянь. Пока – твоя.

«Абонент не существует», – бесстрастно сообщил автомат.

– Ну вот и все. – Бабка весело потерла вымазанные в муке и тесте ладони. – Вот и дельце сделано. Пошла я.

– Но… – Кира ошалело развела руками. – Но…

– Что «но»? – язвительно переспросила старуха. – Хозяйка ты или нет? Кухню поскреби, дитятко отмой – делов-то. А я устала, я пошла.

– Погодите! – Кира вцепилась ей в рукав. – Но…

Колода лежала на полу и жалобно скрипела, хлопая глазами – человеческими, Вовиными, глазами!

– Что мне… делать? – шепнула Кира.

– Ах, с этим, – мотнула бабка головой в сторону колоды. – Выкинь. Сожги. Что угодно. Баба ты умная. Фантазия есть. Сама догадаешься.

Кира сидела на кухне всю ночь. Вымытый до скрипа Юрочка мирно спал в кроватке – а она тупо смотрела на колоду. А та – на нее.

Пришел рассвет, проснулся Юрочка, Кира покормила его, он снова уснул, потом проснулся, потом снова уснул, а потом наступил полдень – и в коридоре зазвонил телефон.

Кира, медленно ступая, прошла в прихожую, вытащила из куртки мужа сотовый, вернулась на кухню. Она никак не могла заставить себя надолго покинуть ее.

– Ты совсем охренел? – сухо спросили в трубке.

– Э-э-э… что? – растерянно переспросила она.

– Простите, – голос смягчился. – Мне нужен Владимир, это с работы. Можете передать ему телефон?

– Э-э-э-э… – Она бросила взгляд на колоду. Та хлопала глазами. – Нет.

– Его нет дома? – Кажется, человек на той стороне начал раздражаться, но пытался удержать себя в руках.

– Нет.

– Так. С ним что-то случилось?

– Случилось.

– Хм. Заболел?

– Да.

– Сильно?

– Да.

– Тогда ладно. Я ему выпишу на сегодня отгул за свой счет. Но передайте, если он и завтра не придет на работу, то пусть позаботится о больничном. А то отгул превратится в прогул.

– Хорошо.

Она смотрела на погасший экран телефона – и ее трясло.

То, что до недавнего момента казалось сном, превратилось в реальность. И кажется, эта реальность готова была сожрать их с Юрочкой.

Она стояла у старой, обшарпанной, обитой линолеумом и перетянутой проволокой мелкими ромбиками двери с тусклыми цифрами 8 и 3 – и не решалась позвонить. Юрочка мирно сопел в одеяле – а она боялась, как бы крупная дрожь ее рук не разбудила его.

Наконец она потянулась к звонку.

И тут дверь распахнулась.

– Чего надо? – На пороге стояла бабка.

– Я… – Кира растерялась. Она была не готова к разговору.

– Ты, – ответила бабка. – Вижу. Проходи.