Колдовство

По столу были рассыпаны разноцветные хлопья. Бо́льшая часть марок лежала на альбоме, который Пират даже не пытался забрать, потому что на нем были… дурные марки.

Что делать?

Бежать, подсказывала трусливая часть моего «я».

На несколько мгновений я был с ней всецело согласен: собирался оставить марки, больше никогда к ним не притрагиваться (осы, они могут ужалить).

Повестись на такую чушь? Я рассмеялся. Словно кто-то открыл кран. Напряжение схлынуло, но оставило слизкий налет.

Я сгреб марки в конверт, сунул в сумку оставленный отчимом Насти альбом. На двери клуба висело объявление, предлагающее абонемент на месяц, прокат часов, шашек и шахмат. Я заглянул в окно. Через вертикальные жалюзи виднелись турнирные столы, на дальнем лежало что-то похожее на человеческий палец.

Я отошел от окна и нервно облизал губы.

Все, хватит. Пройдусь до дома пешком, проветрю голову.

Парк жил шумом аттракционов, детскими голосами, из палаток зазывали: «Пострелять не хотите?», «Выиграйте панду!». Возможно, через месяц к ним присоединится и мой голос. Я представил себя с сумкой-кошельком на животе и скривился.

Над плацем парили воздушные шары, синие, красные, зеленые, ядовито-черные… Я моргнул. Померещилось. Все празднично и пестро: намечалось какое-то мероприятие. Здесь тоже пахло скошенной травой, но уже не так сладко, а с едва уловимой гнильцой.

Обогнув мертвую тушу колеса обозрения, на демонтаж которой не могли найти денег, я зашагал между рябинами и грецкими орехами к ржавой калитке.

Со скамейки поднялся алкаш с отекшим помятым лицом.

– Ноу проблем? – спросил минуту назад кемаривший зюзя.

На вид ему было от тридцати до сорока; спортивный костюм, сандалии.

– Никаких, – ответил я, собираясь пройти мимо.

Он встал и перегородил дорогу. Рукава мастерки были закатаны по локоть. Меня насторожил злой туманный взгляд и синие татуировки на руках – не просто безобидный алкаш, а бывший зэк.

– Раша тюрьма, – сказал он, убого изображая иностранца, затем ткнул себя в грудь. – Марокко.

Какое на хер Марокко, подумал я, но только вяло кивнул и попытался его обойти.

Не удалось. Я остановился в шаге от зэка. Между нами висело кислое облако красноречивых ароматов. Правую руку он держал в кармане мастерки. Выкидуха или кастет – твердило воображение. Ноу проблем? Как же…

– Смок? – спросил он.

– Нет, – ответил я, чувствуя себя погано, униженно, готовый сорваться с места и побежать, как Пират десять минут назад… Меня сдерживал стыд, а еще этот прищур, недовольный рот, рыбьи глаза.

– Мани? Гив ми мани.

Вот на хрен весь этот цирк? Или костистый зэк – тонкий психолог? Потому что его дурацкий английский для начинающих действительно пугал.

– Нет… – промямлил я.

С левым глазом «марокканца» было что-то не так. Он стал подергиваться, оплывать.

На лавке лежала кепка. Я перевел взгляд на нее, зэк тоже, и тогда я рванул. Проскочил справа, целясь в калитку.

– Э-э, сучара!

Он не побежал, я понял это по окрику. Фак ю, петух.

– Сюда-а…

Голос оборвался, неправильно, жутковато.

Я обернулся на бегу.

Зэк стоял ко мне спиной.

А затем повернулся. Но не так, как сделал бы любой человек, а… продавился в обратную сторону, сложился и раскрылся, точно ширма из плоти, и теперь смотрел на меня. Лицо колебалось, словно мембрана звуковой колонки при сильных басах. Что-то выползало из ноздрей, черные точки, которые кружили над головой.

Осы.

Пожалуйста… что это… почему…

Зэк открыл рот:

– Шуудан хургэгч ойр!

Я бросился прочь. Не смотреть. Не оглядываться. Бежать, бежать, бежать.

Остановился я только у очистной станции, в пяти минутах ходьбы от дома.

Дома я поклялся себе, что больше не испугаюсь всякой пьяной мрази. Баста! В следующий раз не убегу от надуманных страхов, не доведу мозг до режима галлюцинаций.

Мамы не было: отрабатывала за плюс один выходной к прошедшему празднику. Я выпил две кружки крепкого чая и немного успокоился. Лежал на диване и размышлял на фоне телевизионного шума.

С Пиратом я еще потолкую. Забытый им альбом – повод, но главное… что? Проклятие «Монгол Шуудан»? Адрес на конверте? Задница Насти? Пластичные амазонки, азиатские манекенщицы…

Я замотал головой, отгоняя навеянные полудремой образы.

Слишком много Монголии. Марки, работа отца, Настя… Она сказала, что отчим привез ее маму из какого-то улуса, аласа или чего-то еще, значит, Пират тоже был в Монголии… по работе? С моим отцом?

Я провалился в сон, тут же вынырнул. Час дня, а меня рубит. Непорядок. Я подгреб ступней мобильный и зашел в Сеть (ломало садиться за ноутбук).

Монгольские боги, монгольские демоны…