Колдовство

– А ты руками, руками лучше, руками ты меня из ада достанешь, я в аду, папочка.

– Я иду, милая. – Михаил присел на краю ямы, примеряясь, как спуститься, где копать начать.

– Эй!

Холодные ладони закрыли ему глаза, красный свет не проникал сквозь плотно сжатые пальцы, он больше не видел Ириску.

– Ты копать начнешь, я за тобой полезу, – Алиса выплюнула слова с отвращением и ненавистью, – ты мне обещал, что дашь себя прикончить, забыл? Просто слушай мой голос и не сворачивай.

Алиса убрала ладони от его глаз. Михаил посмотрел в яму: покосившаяся карусель наполовину ушла в воду. Лошадки, вынырнувшие из грязи, пытались убежать прочь, но мчались по кругу. Ириски не было.

– Он же хорошо к тебе относился, защищал, – связная речь давалась ему с трудом.

– Хорошо относился – это когда дрочить ходил в другую комнату, пока ты мою кровь пил?

Алиса помогла ему подняться. Колени казались мягкими как кисель.

– Или кусок жрачки кидал как собаке? Козлы вы все трое, стоило тебе за порог выйти, как он ко мне в трусы лез, а старый черт его подбадривал. Ты тогда про кровь несколько дней не вспоминал – заклятие ослабело. Он сказал, что не гордый и на минет согласен. Анекдот еще тот паскудный вспомнил. И я лизала, сосала, за щечкой катала, а потом – кусала, – Алиса улыбнулась.

От этой улыбки без тени веселости у Михаила побежали мурашки.

– Мы на месте.

Девушка остановилась на краю котлована глубиной с девятиэтажный дом. Развела в стороны руки и хлопнула в ладоши. Вокруг котлована взвилось пламя, озарившее сотни мертвецов, карабкавшихся из сердца ямы на поверхность. Черные от грязи тела ползли друг по другу, извиваясь, как личинки. От некоторых горожан остались только скелеты с едва державшимися на костях кусками мяса.

На противоположной стороне котлована стояла высокая обнаженная женщина с рыжими, почти красными, волосами. Мертвецы ползли в ее сторону.

Ни разу за три месяца Михаил не был к ней так близко. Злость и ненависть требовали выхода. Он хотел броситься на нее, растерзать голыми руками.

Ведьма не обращала внимания на чужаков, ее взгляд высматривал что-то среди мертвецов. Увидев то, что искала, она радостно вскрикнула. Отталкиваясь от черепов и переломанных костей, вверх полз скелет с младенцем на руках. Он достиг края котлована и протянул ребенка ведьме. Та взяла дочь на руки, прижала к полной груди. От ее живота к животу ребенка протянулась черная пульсирующая пуповина. Одной рукой все еще держа дочь у груди, второй ведьма разорвала свой живот, развела в стороны кожу и мышцы, кровь ручьями заструилась по бедрам. Ведьма вложила младенца обратно в матку. Рана закрылась, заросла.

Высоко в небе загрохотало, тучи озарила кровавая зарница. Из-под земли нарастал сдавленный гул, что-то рвалось из недр, будто сам дьявол ринулся в погоню за мертвецами, укравшими у него ребенка. Небо на горизонте побелело.

Михаила словно парализовало. На глаза навернулись слезы. Алиса провела пальцами по горлу, нашла слабое место в удавке и отделила ее от шеи. Кожаный ремешок, исписанный чернилами, повис в ее пальцах. Михаил потянулся за ножом – остановить, но рука, выхватившая нож, повисла бесполезной плетью.

– Мать из ада живое дитя вернула, сами законы мироздания теперь изменились. Все чары и молитвы силы лишились. Черное стало белым, цветом смерти. Сейчас единственный момент, когда ее убить можно, она слишком много сил отдала, потом новую Матерь и пальцем не тронуть. Но сделаю я это не для того, чтобы за дочку твою отомстить, а чтобы другие ошейника не носили, который мне шею натер. Пусть каждый тому богу молится, которого сам выберет, а не попы и родители. Или сам станет богом. Все возможно будет. Все.

Михаил посмотрел на другую сторону котлована:

– Похрен почему, просто сделай, дай мне увидеть, как сука сдохнет.

Рыжая ведьма поглаживала раздутый живот, поглощенная счастьем вновь обретенного материнства, до Михаила долетели слова колыбельной песни:

Баю-баюшки-баю…

– Взять! – крикнула Алиса.

В ту же секунду черепа повернулись к рыжей ведьме, щелкнули щербатые рты. Мертвецы, ломая друг другу истертые кости, поползли вверх. Оскальзываясь в грязи, цепляясь за размытые края котлована. Карабкались, пока не достигли цели. Первые скелеты, бросившиеся на ведьму, рассыпались в прах, стоило им к ней приблизиться. Она закрыла живот руками, защищая дитя. Но из котлована вылезали десятки, сотни мертвецов. Черных от грязи тел оказалось так много, что ведьмы стало уже не видно, зато слышались крики ярости и отчаяния, а затем боли. Михаил вслушивался в вопли и стоны умиравшей матери с таким же вниманием и радостью, как когда-то ловил первые слова Ириски.

Небо окрасилось в молочно-белый цвет, но светлее в парке не стало. Наоборот, тьма сгустилась. Из этой неестественной черноты вышла Ириска, подошла к Алисе, взяла ведьму за руку. Девочка склонила голову, повязанную белой косынкой, пряча лицо от взгляда отца.