Колдовство

– Да что ты вечно. – Девочка сорвала с себя скальп и поднесла его к свету, рассматривая и перебирая, – с именами своими докапываешься. Пьяная девка здесь была. С нее и срезали. Мы ею в основном старуху подкормили, а сами не стали – уж очень она пропитая и больная. А старухе все равно – она и так только пожрать вставала, ни о чем другом и думать не могла. Старичье плохо справляется с голодом, знаешь ли. Это я ее придумала в будку засунуть – и как угадала! Славно она зайку-то твоего раскрасила, все польза какая вышла, – Полина кивнула на Шушенкова, потом обернулась к верстаку и бросила на него скальп. – Наверное, не подходит мне светлый. Не мое. А как вы вообще цвета выбираете? Они же все одинаковые… Или нет? Вот в чем разница между синим и этим, как его… – Она поводила пальцем в воздухе. – Бежевым, во! Это ж и то и другое – небесный цвет, не? Или вы их различаете, вот правда различаете, а не делаете вид?

– Если ты… если ты развяжешь нас, то обещаю… тебя вылечат. – Галя попыталась улыбнуться, но от боли лицо дернуло, и пришлось даже зажмуриться. – Тебя отвезут в больницу, – продолжила она, отдышавшись. – Там промывание сделают, а потом…

– Промывание, – засмеялась Полина. – Слово-то какое! Нет, знаешь, что я скажу? Если ты думаешь…

Дверь с грохотом раскрылась, и в проеме возник темный высокий силуэт. Подняв ногу, он переступил через порог и застыл, моргая и вращая глазами. Галя сразу узнала его – это оказался тот самый Пашка, которого они искали с утра. Если не считать грязной, замызганной темными пятнами майки, он был совершенно голым, и его хозяйство, поросшее кудрявыми черными волосами, также измазанное в пыли и крови, болталось между бледных ног. Лицо его, заплывшее и синюшно-фиолетовое, не выражало никаких эмоций – только тупое, застывшее безразличие.

– Да ты хотя бы оделся, придурок! – закричала Полина и, схватив за волосы скальп Светланы, несколько раз хлестнула им Пашу по лицу, на щеках которого появились тонкие красные полосы с мелкими точками брызг. – Ведь заметит кто издали – придут проверять! Идиот! Совсем дурак стал! Алкоголик. – Она повернулась к Гале, разведя руки в стороны. – Ну что с ним поделаешь? А все водка эта. От самогонки такого не бывало никогда, а этот или пил слишком много, или уже башка набекрень была – а вот, полюбуйся. Голодным стал – даже солнце не зашло. Куда такого выпустишь?

Паша тем временем нащупал взглядом Галю и вдруг замер, перестав раскачиваться. Его измазанный в крови и грязи член стал наливаться кровью, а на лице появилось подобие улыбки.

– Заме-е-етил, – разочарованно протянула Полина. – Теперь уж надолго оживился. Если не дать – рычать будет и кусаться… Да только не вовремя все это, ох и не вовремя, – она вздохнула. – Что ж с ним делать-то теперь?

Паша, тяжело ступая, направился к связанной Гале. Та попыталась отодвинуться, но стул лишь скрипел и гнулся, не двигаясь с места. Паша подошел к ней, рванул ворот, запустил руку под куртку и сильно, грубо схватил за грудь. Галя вскрикнула.

– Сейчас, погоди. – Полина склонилась над верстаком, копошась в каких-то инструментах. – Сейчас решу эту проблему… только найду… как его там вы зовете… такие, с зубьями…

Паша тем временем наклонился и попытался развести Гале ноги, но не смог. Тогда он начал одной рукой отрывать проволоку с ее лодыжек, тяжело дыша и продолжая пальцами другой руки щипать Галю за грудь.

– Вот, нашла! – крикнула Полина и, подойдя к Гале, несколько раз щелкнула плоскогубцами. – Смотри, дорогая подруга! Это тебе на будущее, если вдруг захочешь мужика от себя отвадить. Лучше всяких бабкиных заговоров, я тебе говорю! Я таким образом той ночью лесника этого от себя отвадила, а то он тоже голодным оказался, а я двоих не потяну пока. Вот, смотри!

Полина присела на корточки за спиной Пашки, продолжающего возиться с проволокой. Галя опустила взгляд вниз – и увидела, как рука девочки с плоскогубцами вытянулась под раскачивающимися гениталиями, затем стальные лепестки раскрылись, пошли вверх – и, когда между ними оказалась болтающаяся плоть, девочка с неожиданной силой сдавила ручки плоскогубцев.

Галя отвела глаза в сторону, замычав сквозь зубы. Паша остановился и тоже посмотрел вниз, туда, где Полина продолжала работать плоскогубцами, однако не похоже было, что ее действия причиняют ему какие-то неудобства. Дровник наполнился приглушенным чавкающим треском – будто бы кто-то с аппетитом разжевывал мягкие куриные крылышки.

Застонал, задергался привязанный Шушенков, а затем его вырвало – не сильно, лишь желчью, кровью и слюной. Он весь покрылся испариной и, кажется, что-то бормотал.

– Ну вот и все, – сказала Полина, поднимаясь на ноги и плоскогубцами вытаскивая из-под Паши что-то грязно-красное, свисающее на тонкой полоске кожи. – Видишь? Вот теперь он уже не голодный по этой части. – Она поводила куском плоти перед его лицом, и Паша тоже поднялся на ноги.