Колея к ржавому солнцу

По прямой от того места, где они встали, до дороги метров тридцать или сорок. Издалека доносится шум приближающегося к федеральной трассе автомобиля. Он проезжает, провожаемый их взглядами. Макс успевает заметить только то, что цвет машины – красный. Думает, что спрятанный «форд» Солдаткина, как по заказу, тусклого стального окраса и с дороги не виден, даже если знать, куда смотреть. Все-таки есть, пожалуй, польза от этого плывущего между стволами деревьев дыма, от которого уже начинает пощипывать глаза.

– Сколько времени? – спрашивает Макс у Солдаткина.

Тот смотрит на свои «командирские», которые никогда не снимает, и отвечает:

– Да пора бы им уже…

Следующие четверть часа они стоят за почившей «четверкой» и в дыму. Ждут.

Задымленная дорога старается жить своей жизнью. Каждый редкий легковой автомобиль, который едет в нужном направлении, заставляет Макса с Солдаткиным напрячься, но всякий раз – отбой, ложная тревога. Товарищи молчат, не разговаривают, только с каждой минутой опоздания Солдаткин все больше и больше нервничает. Он переминается с ноги на ногу, трет лицо, непроизвольно ломает в руках подобранную с земли сухую ветку. Чтобы не видеть этого и самому не начать нервничать, Макс отходит чуть в сторону и назад. Сразу понимает, что сделал это зря, потому что Солдаткин принимается вдобавок постоянно оглядываться на Макса. Пытаясь справиться с раздражением, тот заходит за дерево и садится на корточки перед муравейником. В голове будто включают заезженную магнитофонную запись: «Муравейник живет…» Крупные, рыжего окраса насекомые, не обращая внимания на жару и смог, продолжают свою извечную беготню. Тот вон тащит сосновую иголку, ухватив ее челюстями. Эти цепочкой побежали куда-то прочь от своего дома. Макс вспоминает вкус муравьиной кислоты на языке, когда в детстве, бывало, лизнешь черную «попку» осторожно зажатого между пальцами шевелящегося насекомого.

– Где же они? – доносится до него напряженный голос Солдаткина. – Может, «Скандинавию» уже перекрыли, а по радио не говорят, потому что не знают.

И тут до Макса доходит, в чем дело. Вот что значит пару минут помедитировать над муравейником.

– Дым, – произносит он, поднимаясь на ноги.

– Что – дым?

– Вспомни, сколько мы сюда добирались. Приехали вовремя только потому, что у нас был целый вагон времени. А если они выехали без всякого запаса, то опоздают – сто процентов.

Солдаткин не мигая смотрит на него, потом кивает:

– Точняк. Как это мы раньше не догадались?