Колея к ржавому солнцу

Сталинграда подергала свободной рукой один поручень, проверяя, крепко ли он держится, затем – другой. Вдруг резко вздернула вверх руку, в которой держала кольцо наручника, накинула его на горизонтальный поручень, застегнула. Жека остался стоять с поднятой кверху рукой, как боксер, одержавший победу в поединке. Ну, так ведь и есть, подумал он, вспомнив отправленного в нокаут полицейского.

– Зачем я тебе тут нужен? – спросил он.

– Как страховка, что не обманываешь. Или на случай, если этот Игорь куда-нибудь задевается. Поможешь его найти, если что.

– Да как я помогу?.. – подался вперед Жека, кольцо наручника звякнуло о поручень. – Слушай, давай так. Возьми меня в этих вот наручниках с собой. Никаких проблем не будет, обещаю… Думаю, я смогу ехать в багажнике… Только не оставляй меня здесь.

Сталинграда помотала головой:

– Ты еще поплачь… Если патруль остановит, а ты у меня в салоне в браслетах сидишь, уже будет проблема. Мне сейчас это не нужно. Проще будет вернуться сюда и отцепить тебя, снять с крючка, чем катать по городу упакованным… Черт, мне нужны эти гребаные документы и выписки! Так что давай подумай, чем займешься пока…

– Эй, мне в туалет надо!

– Одна рука-то у тебя свободна, справишься?

Сталинграда сделала пару шагов к дверям.

– А если ты не придешь? Если что-то случится? Я же замерзну здесь на хрен.

– Тебе что, чай в термосе оставить? – оглянулась на него девушка.

– Не помешало бы…

Сталинграда на секунду задумалась, потом вышла из трамвая, оставив Жеку ошалело таращиться на облезлое сиденье с надписью: «Место кондуктора». Прочитав эти два слова раз тридцать, он перевел взгляд на Сталинграду, нагнувшуюся к завалившемуся на спину автоматчику в ярко-красной «аляске». Раздался звук расстегиваемой молнии на куртке. Трупы она обирает, что ли?

Девушка выпрямилась, направилась обратно к трамваю. Заходить в него не стала, просто подошла к окну, напротив которого, как на дыбе, зависал на поручне Жека. Сказала:

– Держи, – и протянула небольшой сверток из плотной бумаги.

Жека потянулся за ним, взял пальцами и, уже догадываясь, что там может быть, спросил:

– Что это?

– Порох. Вяткин плотно торчал на всем подряд, но шмыга – из его любимых тем… Не говори, что не пробовал… Вдуешь – и на движняк пробьет. Никакой холод будет не страшен. Так как, дернешь?

– Не знаю. Не сейчас, наверное…

– Ладно, сам решишь, когда присоседиться, – пожала плечами Сталинграда и пошла к выходу из депо.

– Подожди! – окликнул ее Жека, но безрезультатно, так можно окликать ветер.

Проходя мимо висящего на стене железного ящика, из которого извивающимися блестящими миногами тянулись провода в новенькой черной изоляции, Сталинграда приоткрыла ржавую дверцу со следами невнятного цвета краски. Несколько секунд смотрела внутрь щитка, потом дернула какой-то рубильник. Депо погрузилось во тьму.

– Ты что, свет решила экономить? – закричал в темноту Жека, но Стальная Симпатия уже выскользнула на улицу, а потом по очереди прикрыла створки ворот, оставив Жеку наедине с холодом выстуженного помещения, остывающими трупами людей и чеком амфетамина.

* * *

Лакшери. По-другому не назвать охватившее его состояние.

Это не эйфория, не счастье – куда там. Никаких сильных эмоций. Просто всеобъемлющее вселенское спокойствие, накрывшее его, как океанский прилив. Ни жарко, ни холодно. Не хочется ни есть, ни пить. Желание секса затаилось где-то на периферии чувств. Появится партнерша, значит, произойдет соитие, от которого сорвет с орбит планеты. Не появится – ну и ладно, будет все позже. Когда-нибудь точно будет…

После ухода Сталинграды Жеке хватило четверть часа темноты, чтобы понять, что не нужно отказываться от того, от чего не нужно отказываться. Какой толк просто так стоять, прикованным наручниками к поручню, замерзать и прислушиваться, не начинает ли вдруг ворочаться кто-то из мертвецов, лежащих в десятке метров от него? Страшно, холодно. Страшно холодно. Он попробовал вытащить из гнезд трамвайный поручень. Не получилось. Все равно, что голой рукой вырвать самому себе здоровый зуб. Выбора у него не остается…

Дубеющими пальцами Жека развернул чек. Не просыпать бы… Аккуратно переложил его над головой из свободной руки в ту, что была пристегнута к поручню. Поднес указательный палец освободившейся руки и на ощупь попытался зачерпнуть им порошок. Проблема заключалась в том, что черпать надо было так, чтобы порох оказался на пальце. Неудобно. Можно, конечно, облизать мизинец, ткнуть его в порошок и облизать снова, но это сколько придется ждать прихода? И слабее будет… Наконец Жека поднес палец к правой ноздре, зажмурился и вдохнул. Задержал дыхание, думая, что, наверное, такого количества стафа мало. Или хватит? Сколько он там смог зачерпнуть? Во второй раз он сначала попытался разглядеть «нагруженный» на указательный палец порошок и оценить количество, но не смог этого сделать в кромешной темноте, хотя глаза вроде и попривыкли. Закинулся еще. Почувствовал, как обожгло слизистую, потом в носоглотку спустилась горечь. Сглотнул ее и принялся ждать тяги…

Холодно.