Колея к ржавому солнцу

– Поднимайся, – сказала она.

Жека медленно встал и спросил, кивнув на мертвую собаку:

– Колю Аватара, его хозяина, тоже грохнула?

– Зачем? – пожала плечами Сталинграда. – Он деру дал… Может, уже копов вызвал. Времени нет… Что с документами? Теми, что из машины?

Жека посмотрел на девушку, уже спрятавшую пистолет, но от этого не менее опасную (а где, мать ее, все остальные, что были в депо?), и понял, что шутки шутить с ней ему не хочется. Лучше все рассказать.

Он и рассказал. Сначала пытался тщательно проговаривать слова, чтобы это не казалось словесным поносом обделавшегося от страха человека. Но потом обнаружил, что безудержно тараторит. Про то, как спонтанно угнал кабриолет со стоянки на площади Победы, как якобы сбил парня, оказавшегося на самом деле разводилой, как заметил на следующий день у него в комнате коричневую папку.

– Документов я не видел, но это ничего не значит, – сказал Жека, заканчивая свой постыдный монолог.

– Уже горячо, – произнесла Сталинграда.

Жека кивнул:

– Ну да… Остается надеяться, что он их никуда не выбросил.

– Тогда он выкинул в мусор и свою жизнь. Где его искать?

Жека назвал адрес и попросил:

– Только шороха там не наводи. Это коммуналка, в ней еще другие люди живут. Они-то не при делах.

Ему вдруг показалось, что он попросил голодного тигра не бросаться на… Бородавочника? Обезьяну? Кого там жрут тигры? Но Сталинграда согласно кивнула.

– Думаю, нужды поднимать шум не будет… – и добавила: – Если он не дурак.

– Пожалуй, не дурак, – подумав, сказал Жека. – Наоборот, хитрожопый.

Он переминался с ноги на ногу, глядя на девушку. В темноте он не видел ее лица, только силуэт на фоне открытых ворот в ярко освещенные внутренности депо, где несколько минут назад разговаривали, спорили и ругались люди, а теперь стояла тишина. Мертвая, кромешная тишина, сочащаяся из здания как невидимая субстанция. Словно эфир, гасящий звуки города, живущего своей жизнью там, за забором трамвайного парка. Жека хотел туда, к шуму, к людям, его производящим, – и плевать, что его ищет полиция. Только бы не оставаться здесь, рядом с…

– Пойдем, – произнесла Сталинграда.

– Куда? – не понял Жека.

– За мной, – не отвечая на вопрос, повторила Стальная Симпатия, развернулась и вернулась в депо.

Жека лихорадочно подумал, а не ударить ли ее чем-нибудь тяжелым по затылку? Он не хотел, боялся заходить за убийцей в здание, превращенное ею же в братскую могилу. Зачем она ведет его туда?.. Чем ударить?.. А ноги шли сами собой…

Внутри резко и отвратительно пахло убоиной. Нечеловеческий, звериный запах… Первым Жеке в глаза бросился прошитый пулями кабриолет. Переднее крыло, дверь, заднее крыло. Равномерно, с одним лишь пропуском в том месте, где выпущенные из автомата пули нашли крупное тело Крекина и, расковыряв его до крови, отбросили в сторону.

Если не приглядываться, то трупы людей – всех четверых – казались кучами кинутой на грязный замусоленный пол заношенной, испачканной красной краской спецодежды.

– Телефон свой давай, – повернулась к Жеке Сталинграда.

В ее глазах отражались горящие прожектора.

– Зачем?

– Затем, – ответила девушка, протягивая руку.

Она удивилась, когда Жека вложил ей в ладонь завернутый в фольгу фэйковый айфон, но спрашивать ничего не стала. Просто кинула его на сиденье расстрелянного кабриолета. Пояснила:

– Потом заберешь.

– Потом – это когда?

– Когда выпущу тебя. Или когда копы вас тут всех найдут, если тот дед по «ноль-два» позвонил.

– В смысле?.. Ничего не понял.

Но Сталинграда не собиралась ему что-то объяснять. Из-за спины достала звякнувшие наручники. Жеку вдруг затрясло (от холода?), но он собрался с силами и произнес, стараясь, чтобы голос прозвучал серьезно:

– Давай лучше без всякого садо-мазо…

Девушка схватила его за плечо, не дав закончить, и защелкнула один стальной браслет на правом запястье.

– Эй, да какого…

– Помолчи, – произнесла Сталинграда. – Всем лучше будет, если заткнешься.

Она потащила его за болезненно впившийся в руку наручник, как животное на бойню. Обогнула прошитый пулями «BMW» и двинулась к истерзанному остову трамвая. Одиночный вагон. Стекла в окнах отсутствовали, электрооборудование и большинство сидений были сняты, над задней площадкой уже начали срезать крышу, фрагменты которой лежали тут же, как оторванные крылья неизвестного науке гигантского насекомого.

Сталинграда вошла в вагон через переднюю площадку. Поднимаясь за ней, Жека оступился на ступеньке и чуть не упал.

– Послушай, – произнес он, только сейчас начиная о чем-то догадываться, – мне нельзя, чтобы меня нашли здесь копы. Я в розыске, – преувеличил он, чтобы произвести впечатление.

Или не преувеличил?

– Нельзя, значит, не найдут, – ответила девушка.

Что она хотела этим сказать?