Читаем Колея к ржавому солнцу полностью

Колея к ржавому солнцу

– Твою мать! – негромко сказала вдруг Настя за спиной Тима и с увесистым стуком опустила тяпку на пол.

Мальчик повернулся к «сундуку мертвеца». Увидел, что Настя пробила в песке похожую на нору с неровными краями дыру, в которой…

В неверном свете подсветки смартфона Тим разглядел… Что это? Какая-то материя? Будто край порванной спортивной сумки. А что в ней?

Жека сунул руку в нору, что-то там ухватил и потянул. С бумажным шелестом вытащил затянутый в наполовину разодранный черный полиэтиленовый пакет толстый кирпич. Свободной рукой до конца разорвал блестящую обертку.

Деньги, понял Тим. Целая пачка. И, если он правильно разобрал, иностранные деньги. Мамочки…

– Ничего себе! – сказала Настя и посмотрела на Жеку. – Еще есть?

Жека оторвал глаза от пухлой пачки, с трудом помещавшейся в его руке.

– Посмотрим, – сказал он. – Держи, – протянул он деньги Насте.

– Не боишься отдавать? – хмыкнула девушка, передавая в обмен на пачку купюр тяпку.

– Страшнее, если эта железная хрень останется у тебя, – пояснил Жека. – Ведь голову ей проломишь – и глазом не моргнешь…

– Не бойся, кто-то ведь нужен, чтобы эти деньги утащить… Их там много?

– На всех уже хватит…

Загипнотизированный видом денежной пачки, Тим перестал вдруг слышать их разговор.

Страха больше не было, вместо него накатила жуткая слабость. Он вдруг весь взмок, как при высокой температуре. Мамочки, я богат… Его затрясло в лихорадке. Тим отвернулся от «сундука мертвеца» и тяжело шагнул к дверям, думая о том, как бы не зацепиться ногой за раскиданные по полу лопаты. Упадет ведь…

Набрать по телефону Юлю и сказать ей… Что он ей скажет? Что он богат? Что он… Блин! У него же нет ее номера…

Тим прислонился спиной к косяку и совершенно без сил опустился на корточки. Новые пальто и штаны карго были все измазаны в грязи, в песке и в ржавчине, а сам он устал как собака.

41. Девчоночье царство

– Я испугалась, что все кончится, так и не начавшись…

– Ты еще и идиотка? Я худею. Ну и досталась же мне… Не могло все так некрасиво кончиться…

– Некрасиво? Знаешь, ты лучше оставь свои личные оценки происходящего при себе. Это было бы охренительно некрасиво. Так поступают только настоящие свиньи… Что мне было бы делать с тобой неживым? Приставить к стеночке, как Ленина в Мавзолее?

– Да заткнись же ты…

И почти сразу после этого Инга умирает.

* * *

Бармен, с которым Павел-Худой собирался на судаков, сумел справиться с кровотечением. Он заставил побледневшую как полотно Ингу зажать рану, а сам высыпал на широкий стол горку муки, залил ее водой и в две секунды замесил тесто. Наверное, самое отвратительное в мире – без яиц и без соли. Но именно это липкое тесто, приложенное к ране Худого, позволило тому продержаться до больнички. Какой-то доброхот на «тойоте тундре» отвез Павла в Зеленогорск, где ему вкололи обезболивающее, и молодой хирург по живому зашил рану.

– Явно попали не туда, куда целились, – сказал он потом приехавшей вместе с Худым Инге. – Но сосуды задели. Мог умереть от кровопотери. Хорошо, быстро кровь остановили…

От госпитализации Худой отказался:

– Еще не хватало… Из-за царапины…

В город они вернулись на такси. Когда Инга назвала водителю свой адрес, Худой ничего не сказал. Может, просто не услышал. Почти всю дорогу он проспал, развалившись на заднем сиденье. Им же самим отосланная на переднее место Инга время от времени оборачивалась, кидая на него беспокойные взгляды. Прибитый сразу ранением, обезболивающими и известием о гибели брата, спящий Худой вдруг показался девушке старым.

Дома, пока она жарила найденные в холодильнике замороженные овощи с порезанным на кусочки полукольцом краковской колбасы, ее гость обошел квартиру, похмыкал над засыхающими цветами, не перекинутой с января картинкой на календаре, «Большим русско-шведским словарем», припечатывающим к полу задирающийся угол ковра, и перегоревшими лампочками в люстре.

– Девчоночье царство, – прокомментировал он увиденное.

За ужином они затеяли несерьезную перепалку, а потом оказались в одной постели. И там он перестал быть для нее Худым.

Легко касаясь кончиками пальцев его обнаженной спины, Инга прошептала:

– Пашка, я испугалась, что все кончится, так и не начавшись…

А дальше был оргазм, чудесная маленькая смерть.

Потом они долго лежали рядом, притянутые друг к другу невидимыми ремнями. Привыкали к запаху и дыханию друг друга. Уже проваливаясь в полусон, Павел погладил девушку по щеке и попросил:

– Инга, роди мне сына. Ваньку…

– Ваньку? Хорошо. А если будет девочка? – прошептала она, касаясь губами его ладони.

– Тогда назовем Иванкой… И постригись ты, в конце концов, по-человечески, ладно?..