Колея к ржавому солнцу

Пока девушка-бармен варила кофе, Жека подошел к стойке с хмурым небритым вачмайстером. Какая-то неуловимая смесь ретро и крутизны в облике барыги отсылала прямиком к Роберту Де Ниро из «Мыса страха». Если уж и походить на кинонегодяя, то на такого, а не как Жека, напоминающий сам себе того нелепого бесхарактерного типка из «Осеннего марафона» (он никак не мог запомнить грузинскую фамилию актера). Одной рукой протягивая вачмайстеру купюры, второй он набирал эсэмэску Насте.

Тем же вечером, пока Анникки встречалась с голландцами, у которых изначально собиралась жить по линии каучсерфинга, Жека вошел в разукрашенное к Рождеству старинное здание, где находился торговый комплекс. Для чего он выбрал место, где полно посетителей? Потому что боялся, что наедине с Настей он… Что?..

Настя разглядывала витрину обувного магазина. Обернулась, когда Жека подошел к ней.

– Привет.

Еще пару дней назад он видел ее блондинкой. Теперь ее волосы были перекрашены в оттенок, напоминающий по цвету насыщенный кофе. Может, от этого Жека и чувствовал неловкость, Великой Китайской стеной отгородившую его от девушки. Очень странное чувство. Раньше она кричала, когда он был внутри нее, а теперь была ему чужой.

– Давай где-нибудь присядем, – предложила Настя, прерывая молчание.

– Если хочешь, – пожал плечами Жека. – Ненадолго.

Они засели в баре в квартале от площади Дам. В баре шумели азиатские туристы, но в уголке нашлось местечко как раз для двоих. Столик был крохотным, и Жека с Настей то и дело касались друг друга коленками. Вынужденные прикосновения смогли растворить изначальную неловкость. Или ее видимую часть. Улыбчивая официантка принесла им два «егермайстера» со льдом. Выпили, не чокаясь, как на похоронах.

– Как ты сюда перебралась? – спросил Жека, чтобы хоть что-то спросить.

– Ой, лучше не надо про это, – покачала головой девушка.

– Тогда про что разговаривать?

Настя помолчала, рассматривая туристов, потом взглянула на него, сказала:

– Ты меня сегодня еще ни разу по имени не назвал.

– Не назвал по имени? – Жека шумно выдохнул и глотнул алкоголь. – Настя, хорош уже яйца мне выкручивать… Скажи, что мы тут делаем?

Девушка посмотрела на него долгим взглядом блестящих глаз, казавшихся из-за нового кофейного цвета волос не такими уж и темными, и произнесла.

– Просто я теперь ни в чем не уверена… – она помолчала, потом заговорила: – Мы раньше жили в квартире в девятиэтажке на Авангардной. Давно, еще мама была жива… Не знаю, о чем думал архитектор, но прямо за домом, в двадцати метрах от него, стоял забор пятнадцатой городской больницы. И рядом корпус отделения челюстно-лицевой хирургии. Я иногда с балкона видела, как они там выходили на улицу подышать воздухом – люди, лечившиеся в больнице после аварий с лобовыми столкновениями. Лица у всех замотаны бинтами, как у Человека-невидимки, а у кого не замотаны, лучше бы замотали, такие все покореженные, поломанные, страшные… Вот я сейчас сижу тут с тобой, а сама будто там гуляю вокруг корпуса. Разбитая после аварии, вся в бинтах… Не пойму, что мне нужно… Потому что Лукас… Блин… А ты… Жека, ты другой, и…

– У меня девушка есть, – покачал головой он и сам почувствовал, как фальшиво это прозвучало. – И мне теперь ничего от тебя не надо.

– Зачем тогда сейчас пришел?

Он вдруг нашелся:

– Думал, ты деньгами хочешь поделиться.

– Деньгами… – Настина коленка вновь дотронулась до него. – Я же говорила, для чего мне деньги нужны. Я хочу родить.

– Ага… Но теперь ты ни в чем не уверена, – состроив ироничную гримасу, кивнул Жека. – Потому что, сама говоришь, я другой.

– Сука ты, – грустно сказала девушка и махом допила второй «ягер».

– Да. Только ты – тоже, – заметил Жека.

– Я тоже, – согласилась Настя. – Увидела сегодня твою подружку и чуть не выдала «черного лебедя» от ревности. Захотелось схватить этот ваш стакан с джусом, разбить его о край стола и изрезать ей все лицо. Отправить в челюстно-лицевую хирургию. Еле сдержалась…

– Это чувство собственности… Я тоже хотел убить вас с Лукасом. Позавчера…

Настя засмеялась, он – следом за ней.

Когда они вышли из бара, на улице потеплело и с неба что-то сеялось. Дождь-убийца, затеявший всех замочить.

– Ты куда сейчас? – спросил Жека, пряча в карман телефон.

Сам он собирался идти навстречу вышедшей из гостей Анникки.

Настя пожала плечами и вдруг порывисто, будто сорвавшаяся с цепи собака, кинулась на него и поцеловала. И скверно, что Жека оказался готов к этому ненужному поцелую. Их языки переплелись. Губы склеились с губами как разноименные полюса магнита. Шапка, которую Настя держала в руках, упала на мокрый асфальт, а они продолжали, не в силах остановиться. Жека почувствовал резкое напряжение в паху и только тогда отпрянул от девушки. Они смотрели друг на друга, с трудом различая черты лиц в свете барной вывески, и тяжело, как после бега, дышали.

– Я позвоню тебе, – сказала Настя.

* * *