Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

Губитель нанес удар. Защищаясь, Перрин вскинул молот, но оружие Губителя, обратившись в дым, прошло сквозь него и тут же обрело прежнюю твердость. Перрин вскрикнул и хотел отступить, но клинок скользнул по груди, рассек рубашку и оставил глубокий разрез от руки до руки. Тело пронзила жгучая боль.

Перрин охнул и нетвердо попятился. Губитель шагнул к нему, но кто-то наскочил на него из пустоты. Прыгун. Седой волк опять сшиб Губителя на землю и зарычал. Сверкнули клыки.

Губитель выругался и пнул его так, что Прыгун, взвизгнув от боли, отлетел футов на двадцать. Где-то сбоку Вольный, который при падении повредил лапу, силой мысли унял дрожь земли.

Перрин встрепенулся и заставил боль утихнуть. Да, сильна была власть Губителя над этим миром. Перрин воздел молот, но замах вышел медленным, будто воздух превратился в кисель.

Убивая Танцующую-среди-Дубов, Губитель улыбался… Разъяренный, Перрин бросился к нему. Губитель был уже на ногах и отступал вниз по склону, к деревьям. Перрин гнался за ним, не обращая внимания на рану – та была неглубокой и не мешала двигаться, – хотя все же вообразил, что она перевязана. Разреза на рубашке как не бывало: ткань стянула грудь, и кровотечение остановилось.

По пятам за Губителем он вбежал в лес. Над головой сомкнулись ветви; из мрачных теней к Перрину тянулись цепкие лианы, но он не стал тратить время на борьбу с ними, ведь такое поведение лианам несвойственно, а посему они не причинят ему вреда. И то правда: оказавшись рядом с Перрином, лианы высохли, осыпались на землю и остались лежать в полной неподвижности.

Губитель ругнулся и резко рванул прочь огромными шагами, оставляя за собой размытый послеобраз. Перрин, прибавив в резвости, последовал за ним.

Почти сразу пришло подсказанное не рассудком, а интуицией решение встать на четыре лапы, и Перрин погнался за Губителем, как гнался когда-то за белым оленем.

Губитель быстр, но он всего лишь человек, а Юный Бык – неотделимая часть этих мест, как реки, деревья, кусты и камни. Он несся по лесу, словно ветер в лощине, не отставая от Губителя, но настигая его. Для противника любой поваленный ствол, любое дерево служили препятствием, а Юный Бык даже не замечал их на своем пути – ведь они были естественной частью этого мира.

Он прыгнул вбок, оттолкнулся, разворачиваясь, лапами от дерева и воспарил над камнями. Юный Бык прыгал со скалы на скалу, и случись кому следить за ним со стороны, наблюдатель не разглядел бы ничего, кроме неясных очертаний.

От Губителя впервые пахнуло испугом. Он исчез, но Юный Бык последовал за ним и появился в поле, где в тени гигантского каменного меча стояло лагерем войско Перрина. Губитель бросил взгляд за спину, снова ругнулся и опять исчез, но Юный Бык не отставал.

Место, где совсем недавно были палатки белоплащников.

Вершина небольшого плато.

Пещера в склоне холма.

Середина озерца. Юный Бык легко пробежал по его поверхности.

Куда бы ни смещался Губитель, Юный Бык преследовал его, с каждой секундой приближаясь к добыче. Сейчас было не время для меча, лука или молота, сейчас была погоня, и на сей раз Юный Бык выступал в роли охотника. Он…

…Он очутился посреди поля. Губителя здесь не было, зато был запах его нового местонахождения. Юный Бык последовал туда – и оказался на этом же поле, но чуть поодаль. Отовсюду доносились самые разнообразные запахи, самых разных мест. Что такое?

Перрин резко остановился, и обутые в сапоги ноги ушли в землю. Он закружился на месте, непонимающе вертя головой. Наверное, Губитель, стремясь запутать свои следы, быстро перемещался по нескольким точкам в пределах одного и того же поля. Перрин пытался отличить истинный след от ложного, но все запахи смешались и потускнели.

– Чтоб ему сгореть! – воскликнул он.

Юный Бык! – позвала его раненая Искра. Перрин предполагал, что волчица сбежала, но нет: послание сопровождалось образом тонкого серебряного прута в две пяди высотой. Тот торчал из земли в центре полянки, поросшей собачьей пупавкой.

Перрин с улыбкой велел себе отправиться к Искре. Волчица – у нее по-прежнему шла кровь – лежала рядом с прутом из серебристого металла. Несомненно, то был какой-то тер’ангриал. Он состоял из десятков и сотен тонких проволочек, сплетенных в металлическую косу. Действительно, не больше двух пядей в высоту и вбит острым концом в мягкую почву.

Перрин высвободил колышек из земли, но купол не исчез. Повертев серебряный шип в руках, Перрин так и не понял, каким образом снять барьер. Он пожелал, чтобы прут превратился во что-нибудь иное – например, в деревянную палку, – и испытал потрясение, когда желание не исполнилось. Почему-то этот предмет не подчинялся его сознанию.

Он здесь в реальности, – передала Искра, пытаясь объяснить, что в мире сновидений этот серебряный шип куда вещественнее большинства других предметов.

Но размышлять было некогда. Первым делом надо передвинуть барьер подальше от лагеря – если получится, конечно. Перрин велел себе отправиться к фиолетовой преграде, туда, где он ее преодолел.