Коллапс. Гибель Советского Союза

Последний участник встречи — министр иностранных дел Бессмертных — прибыл в Кремль уже под полночь. Крючков вызвал его с курорта в Белоруссии, и у дипломата не было времени даже переодеться, он приехал в тренировочном костюме. Крючков хотел и его ввести в состав ГКЧП, чтобы убедить Запад в намерении хунты соблюдать принятые Горбачевым международные обязательства. Бессмертных пришел в ужас. Он сказал, что без непосредственного участия в составе ГКЧП ему будет легче вести переговоры с западными партнерами, взял ручку и вычеркнул свое имя из числа членов комитета[962]

.

После возвращения делегации из Крыма колеблющиеся и невольные участники заговора оказались в психологическом капкане. «Вы не думайте, если мы летали, то вы здесь ни при чем, — сказал им Болдин. — Мы назвали ему всех. Все [мосты] сожжены… Мы теперь все повязаны». Крючков пытался мягко урезонить Янаева: «Неужели вы не видите? Если не спасем урожай, наступит голод, через несколько месяцев народ выйдет на улицы, будет гражданская война… Подписывайте». Янаев в конечном счете поддался давлению и согласился стать исполняющим обязанности президента, но «не более двух недель». По всеобщему мнению, за это время будут созваны Верховный Совет и Съезд народных депутатов для избрания нового лидера. Янаев, а вслед за ним и остальные подписали «Заявление советского руководства» и «Обращение к советскому народу». Лукьянов отправился к себе в кабинет и поспешно написал собственное «Заявление Председателя Верховного Совета СССР», в котором утверждал, что Союзный договор предает дух мартовского всенародного референдума, подрывает единое экономическое пространство СССР, разрушает его банковскую систему и окажется не в состоянии установить «права собственности, которые позволят Союзу функционировать как федеральное государство». Было решено, что все три документа будут оглашены по государственному радио и телевидению на следующий день в 6 утра[963]

.

Было решено, что каждая область и каждый крупный город Российской Федерации будет управляться местным «чрезвычайным комитетом», состоящим из руководителей местных советов и муниципальных администраций и командующих военными округами. Некоторые партийные руководители, в том числе Шенин и Первый секретарь Московского горкома КПСС Юрий Прокофьев, с энтузиазмом поддержали заговор и по линиям партийной связи начали рассылать своим коллегам в республиканских, областных и районных партийных организациях секретные инструкции. Заговорщики хотели воспользоваться партийной инфраструктурой, но в то же время решили, что имя Шенина не должно фигурировать в составе членов комитета. «КПСС тогда имела ярлык реакционной силы, — вспоминает Бакланов. — ГКЧП должен был быть рождением чего-то нового»[964].

И в последнюю очередь Янаев поставил подпись под «Обращением к главам государств и правительств и генеральному секретарю ООН» Хавьеру Пересу де Куэльяру. Он также подписал подготовленные письма Бушу, Миттерану, Колю, британскому премьер-министру Джону Мейджору и другим западным лидерам. В «Обращении» объяснялось, что «ситуация бесконтрольности со множествами центров власти» и «угроза распада страны» сделали необходимым введение чрезвычайного положения в некоторых районах страны на период шесть месяцев». Эти меры, говорилось далее в документе, не означают отказ от «курса на глубокие реформы во всех сферах жизни государства и общества». Все договоры и соглашения с Западом останутся в силе, обещал Янаев. Он будет руководить конституционно, «в рамках существующих законов». Западных лидеров заверяли в том, что «Михаил Сергеевич [Горбачев] находится в полной безопасности и ему ничего не угрожает». Бессмертных отправил эти послания по дипломатическим каналам главам правительств западных стран[965].