Коллапс. Гибель Советского Союза

После поездки в Мадрид и Париж Горбачев вернулся в Москву и 31 октября провел очередной Президентский совет. Некоторые в его окружении считали, что «Демократическая Россия» и Ельцин действуют по большевистскому сценарию 1917 года: «Страна стала неуправляемой!» Даже Шеварднадзе и Яковлев призывали к укреплению исполнительной власти. Глава КГБ Крючков заявил: «Я утверждаю, что и сегодня партия остается единственной силой в стране, которая способна что-то сделать». Язов обрушился на молодых популярных тележурналистов, которые высмеивали вооруженные силы, и предложил «разогнать эту шпану на телевидении». Лукьянов сжато сформулировал авторитарную концепцию проведения экономических реформ. Власть партии нужно воскресить, партийные организации в армии, КГБ, милиции и судах – сохранить. Верховный Совет СССР – последний политический оплот Горбачева. Люди, уставшие от анархии и преступности, поддержат силовую политику президента. Интеллигенция, за исключением демократических экстремистов, тоже встанет на его сторону, опасаясь гражданской войны. Лукьянов отверг любую коалицию с Ельциным. Оппозиция лишь хочет захватить экономические ресурсы и не готова к управлению страной, заявил он. Противореча себе, Лукьянов сравнил российских «демократов» с польским движением «Солидарность». По его словам, сначала они сделают Горбачева номинальным президентом, как произошло с генералом Ярузельским, а затем от него избавятся. Горбачев согласился: «Мы же сразу раскусили всю эту их [идею]». Воодушевленный поддержкой, Лукьянов выдвинул идею: создать «узкий штаб с диктаторскими полномочиями», «координирующий все процессы, с очень сильным прогностическим центром, который будет продумывать пять-шесть шагов вперед»^[468].

Все ждали реакции Горбачева, но тот сделал вид, что не понимает сути предложения. Спустя несколько минут он сказал: «Товарищи, не ждите указаний. Мне вообще-то от вас уже надоело выслушивать, что надо. Действуйте. У вас есть законы, полномочия». Затем Горбачев обратился к председателю КГБ: «Крючков, кто вам мешает? Действуйте!.. Лучше оставляйте за мной право поправлять, корректировать. Но действуйте». Поразительное замечание: президент скомандовал главе КГБ импровизировать по своему усмотрению^[469].

На заседании Президентского совета 5 ноября Шеварднадзе предложил рассмотреть возможность прихода к власти оппозиции. Горбачев отклонил эту странную идею^[470]

. Затем Лукьянов доложил о подготовке ко Дню революции 7 ноября, важнейшему государственному празднику, кульминацией которого были военный парад и демонстрация на Красной площади. Все помнили печальный опыт на праздновании Первого мая. В этот раз все могло пойти гораздо хуже. Московские газеты и журналы наперебой осуждали большевистский «октябрьский переворот» и высмеивали слова Горбачева о «социалистическом выборе». Радикальные группировки угрожали построить баррикады и преградить путь колонне танков на Красную площадь. На улицах Москвы могли повториться кадры CNN из Пекина в июне 1989 года, когда неизвестный остановил бронированную колонну танков. Командование Московским военным округом и сотрудники КГБ сообщили Лукьянову, что предотвратить антисоветские, антикоммунистические выступления не получится. Лукьянов доложил, что чиновники в московском горсовете, избранные от «Демократической России», отказались отвечать за возможные беспорядки и рекомендовали отменить праздничные мероприятия. Горбачев взорвался: «Никаких демонстраций против Октябрьской революции, против Советской власти нельзя принимать и запретить это, и предупредить заранее, и объявить на всю страну». Он даже обвинил Лукьянова в «трусости» и потворстве демократам, но тот в ответ заявил, что риск насилия и столкновений реален. Движение «Солдатских матерей» собиралось устроить митинг с требованием вернуть сыновей из зон межнациональных конфликтов в Закавказье и Средней Азии. Популисты Тельман Гдлян и Николай Иванов тоже планировали митинг на Красной площади^[471].

Горбачев сорвал свое раздражение на министре внутренних дел Вадиме Бакатине. Двумя годами ранее глава СССР выбрал этого партийца из Кузбасса руководить милицией, печально известной своей продажностью. Бакатин скоро стал любимцем московских СМИ – он боролся с коррупцией, улучшал условия в тюрьмах и увольнял осведомителей. Когда Горбачев поручил Бакатину с помощью милиции обеспечить порядок на улицах Москвы, тот отказался: «Чтобы не было [на следующий день] тяжело вам. Получится свалка и какое-то количество трупов. Вы вспомните первомайскую демонстрацию»^[472]. Советский лидер обвинил Бакатина в трусости и неповиновении, но на этом дело и кончилось^[473]

. Шеварднадзе пришел в ужас и уныние от этой перепалки. Он считал, что Горбачев под влиянием Лукьянова, Крючкова и других склоняется к применению силы и диктаторскому режиму^[474].