Коллапс. Гибель Советского Союза

Вернувшийся 26 августа после каникул Верховный Совет не имел лидера – его председатель Лукьянов подозревался в соучастии в путче и находился под следствием. Большая часть депутатов понимала, что союзный парламент обречен, и в отчаянии пыталась найти свое поприще. Самые радикальные из них предлагали распустить Верховный Совет немедленно. Все понимали, что Горбачев стал заложником Ельцина. На сессию пришел Хасбулатов и от имени Ельцина объявил условия России по созданию нового Союза. Во-первых, Россия будет «единой и неделимой», возможности выхода из нее у автономий нет, и все переговоры они должны вести не с Горбачевым, а с Ельциным. Лидеры автономных республик, в их числе президент Татарстана Минтимер Шаймиев, слушали не возражая. Они молчаливо поддерживали ГКЧП и теперь оказались в рядах проигравших. Во-вторых, вся собственность Союза, его экономические активы и ресурсы на российской территории должны принадлежать России. Тонко чувствующий политический момент Назарбаев подхватил требования России и объявил о своих притязаниях на советские активы, в числе которых был космодром Байконур и колоссальное нефтяное месторождение, и также объявил, что Казахстан создаст свою армию, будет вести собственную внешнюю политику и самостоятельно заключать международные договоры. С оглядкой на Ельцина он провозгласил: «Казахстан никогда не будет “подбрюшьем” ни одного региона и никогда не будет ни для кого “младшим братом”. Мы войдем в Союз только с равными правами и равными возможностями»^[1137].

Кравчук на сессию не приехал. От имени независимой Украины выступал писатель, эколог и депутат Рады Юрий Щербак. Щербак рос советским патриотом, затем стал экологом и демократом, и в конечном счете украинским националистом. Он признал, что украинские демократы в дни путча вели себя пассивно, поблагодарил российских демократов за мужество, а затем зачитал «Акт провозглашения независимости Украины», переведенный им на русский язык в поезде по дороге в Москву. Путч, сказал он, спровоцировал «политический Чернобыль», сделавший любую идею Союза неактуальной. Единственный приемлемый для всех демократов выбор – признать без каких бы то ни было предварительных условий украинскую независимость точно так же, как Ельцин признал независимость стран Балтии^[1138].

Анатолий Собчак выступил с возражениями. Мэр Ленинграда, которому уже через несколько дней будет возвращено историческое имя Санкт-Петербург, считал, что новая демократическая Россия должна играть решающую роль в создании вокруг себя федерации демократических государств. Он был категорически не согласен с решением Ельцина позволить балтийским республикам уйти без переговоров – у России там осталось множество экономических и других интересов^[1139]

. На Украине их было в десятки раз больше. В Киеве, говорил Собчак, партийная номенклатура хочет создать под своим контролем «заповедник» для противостояния демократическим силам. Решение о вооруженных силах Украины он назвал «политическим безумием». Советскую армию делить нельзя: «Мы все-таки ядерная держава»^[1140].

Ельцин, похоже, тоже решил, что поторопился. 26 августа пресс-секретарь Павел Вощанов по его просьбе опубликовал в СМИ следующее заявление: «Российская Федерация не ставит под сомнение конституционное право каждого государства и народа на самоопределение. Однако существует проблема границ, неурегулированность которой возможна и допустима только при наличии закрепленных соответствующим договором союзнических отношений. В случае их прекращения РСФСР оставляет за собой право поставить вопрос о пересмотре границ. Сказанное относится ко всем сопредельным республикам, за исключением трех прибалтийских»^[1141].

Заявление было адресовано в первую очередь Украине. Оно отражало сильное влияние Александра Солженицына, решительно осуждавшего решения большевистской диктатуры по логике «разделяй и властвуй» передать Украинской советской республике «исторические российские земли»^[1142]

. Входивший в окружение Ельцина Владимир Лукин утверждал, что границы Российской Федерации, Украины и Казахстана были продуктом циничной большевистской манипуляции украинского национализма с целью создания тоталитарной империи. Он настаивал, что под международным наблюдением нужно провести референдумы, которые определят, хотят или нет спорные территории стать частью новой демократической России. Лукин имел в виду Крым и Донбасс^[1143].

На одной из дискуссий «Конгресса соотечественников», проходившего в те дни в Москве, Александр Ципко, политолог с украинскими корнями, утверждал, что заявление Ельцина может привести к войне между двумя славянскими республиками.