Коллапс. Гибель Советского Союза

Эстонский юрист-эксперт Рейн Мюллерсон, участник этой истории, позднее отметил, что «с юридической точки зрения такое признание было нонсенсом. Россия еще не обладала суверенитетом, и ее акт признания не имел никакой юридической силы». В глазах мира СССР по-прежнему был единственным легитимным субъектом международного права. Политически, однако, ельцинский указ был решающим. «В тот момент, – вспоминал Мюллерсон, – Ельцин диктовал Горбачеву, что делать и где ставить свою подпись». После встречи с Ельциным балтийские лидеры отправились к послу США и в другие западные посольства в Москве. Смысл их визитов был прост: Ельцин признал нашу независимость, чего же вы ждете?^[1124] Уже на следующий день Норвегия и Финляндия признали государственный суверенитет балтийских республик. В Бонне министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер убедил сомневающегося канцлера Коля, что международные нормы Хельсинкского Акта 1975 года предусматривают приоритет национального суверенитета над существующими границами. Президент Миттеран дал добро своему министру иностранных дел Ролану Дюма объявить о признании Францией балтийских государств

^[1125]. Вооружившись поддержкой России, прибалты добились своей цели.

Еще один исторический шаг к независимости произошел на Украине. После принятия Горбачевым формата «9+1» Леонид Кравчук и партаппаратчики в Киеве стали полными хозяевами Верховного Совета, высшего органа власти на территории республики. Переговоры с президентом Бушем в Киеве и встречи Кравчука с Горбачевым в Крыму ясно продемонстрировали, что амбиции украинских политиков шли далеко. Однако до августовского путча среди населения второй славянской республики не было прочного большинства за независимость – твердую решимость выйти из СССР проявляли лишь области Западной Украины, аннексированные Сталиным при разделе Польши 1939 года.

Сразу после объявлении ГКЧП чрезвычайного положения многие жители русскоговорящих областей республики приветствовали отстранение Горбачева, надеясь, что оно положит конец экономическому и социальному развалу. Сходные настроения преобладали и в столице Украины. «Если бы ГКЧП в Москве применил силу и не боялся жертв, – вспоминал Евгений Марчук, один из высокопоставленных офицеров украинского КГБ, – то они стали бы хозяевами положения»^[1126]. В такой обстановке даже самые решительные украинские националисты решили играть вдолгую. Опасаясь гражданской войны, лидеры Руха не стали проводить акции в поддержку Ельцина. Единственным исключением стала Украинская республиканская партия во главе с проведшим двадцать лет в советских тюрьмах и лагерях членом Украинской Хельсинкской группы Левко Лукьяненко. Он не видел разницы между СССР и Российской империей и призывал к открытому противостоянию московской хунте. Возможные в таком случае жертвы, считал он, «станут тем скальпелем, который вскроет нарыв» и приведут к быстрому краху империи. В своих воспоминаниях борьбу за власть между Горбачевым и Ельциным Лукьяненко назвал «даром Божьим». Пока идет эта борьба, говорил он, «Российская империя не в состоянии сосредоточить все свои силы против Украины»

^[1127].

Гротескный провал путча вызвал эффект бумеранга – миллионы людей на Украине поняли, что контроль ускользает из рук Москвы. В отсутствие центральной власти они обратились за решениями к республиканским правительству и парламенту^[1128]

. А крушение советского центра вынудило украинское коммунистическое руководство, как и их соперников-националистов, не терять времени. Кравчук, проведя 22–23 августа в Москве, видел, как Ельцин взял под свой контроль советскую государственность и партийный аппарат, рычаги советской экономики, а также армию и КГБ. Украине было далее нельзя балансировать между слабым Горбачевым и напористым Ельциным^[1129]. Невнятное выступление по советскому телевидению 19 августа поставило карьеру самого Кравчука под угрозу. Он и его люди должны были противостоять и радикальным националистам, и демократическому движению русскоговорящей интеллигенции Киева и городов Центральной, Южной и Восточной Украины. Вице-спикер Верховной Рады Владимир Гринев имел множество друзей в «Демократической России». Он выступил против путча и теперь хотел смещения коммунистических властителей Украины. «Для коммунистов [на Украине], – вспоминает Гринев, – Ельцин с его демократическими идеями и движением в России был гораздо более опасен, чем свой домашний Рух», который, они это отчетливо понимали, еще не способен захватить власть. Собравшиеся перед зданием Рады толпы демонстрантов скандировали: «Ельцин! Ельцин! Долой Кравчука! Позор Кравчуку!»^[1130]