Коллапс. Гибель Советского Союза

Горбачев ухватился за возможность сообща надавить на Кравчука. «Славяне не могут уйти… Леониду не надо стесняться произносить слово “Союз”», – сказал он. Президент СССР предполагал, что глава украинской Рады за конфедерацию, но просто боится, что конкуренты-националисты обойдут его в президентской гонке. Кравчук отреагировал вяло, с оттенком извинения. Он пожаловался, что шахты Донбасса на востоке Украины закрываются из-за нехватки леса для рудничных стоек, которые перестали поступать из Российской Федерации. «Будет лес. Будет Договор – будет лес», – заверил его Горбачев. Кравчук ответил с неожиданной прямотой: «Если бы, Михаил Сергеевич, я мог сказать, что подписали и завтра все наладилось… Ничего же этого не будет». Шушкевич, главный представитель Белоруссии, позже восхищался: «Я понял, что Кравчук очень непрост, потому что, чего только от него ни хотел Горбачев, никак у него не получалось»^[1258].

Временное правительство республиканских олигархов было продуктом политической целесообразности и крайней неопределенности. Никто не думал, что это надолго. Когда Горбачев и Ельцин попросили Силаева уйти с поста премьер-министра РСФСР, чтобы сосредоточиться на новых обязанностях в экономическом комитете временного правительства, опытный бюрократ засомневался. Силаев понимал, что новая должность подобна замку из песка. Горбачев, напротив, вел себя так, будто вновь обрел право руководить Советским Союзом^[1259]. Шушкевич вспоминал, что президент СССР «фактически, как и Политбюро, не хотел слушать никого другого… думал, что он такой умный, такой хороший, что все его будут поддерживать». Республиканские правители считали Горбачева болтуном, чье время у власти давно истекло. В перерывах между долгими заседаниями некоторые из них махали руками по поводу Горбачева: «Опять та же говорильня!»^[1260]

Пораздумав над тем, что рассказал им Джеймс Бейкер, Буш и Скоукрофт сообщили союзникам, что считают нецелесообразным предлагать Советскому Союзу что-то сверх гуманитарной помощи. Замминистра финансов по международным делам Дэвид Малфорд прилетел на встречу шерп в Дрезден, где зарубил немецкую инициативу по рефинансированию советского долга. Затем он присоединился к Николасу Брэйди и председателю ФРС Алану Гринспену, которые прибыли в Москву, чтобы сообщить Горбачеву плохую новость: Запад не даст денег сверх уже обещанных. «Такого же мнения придерживаются немцы и другие наши партнеры», – добавил Брэйди. Горбачев принял новость стоически. «Мы реалисты и прекрасно понимаем, что если США не займут позицию, то ничего не произойдет», – заявил он. Президент СССР высказался по поводу неравенства в советско-западном партнерстве. По его словам, «русские, славяне» ждали, что к ним отнесутся как к друзьям. Американцы же вели счет своим деньгам. Брэйди настаивал на требованиях Запада: чтобы получить гуманитарную помощь, Москва должна раскрыть всю информацию о своих финансах, включая данные о золотом запасе. Для Горбачева это, однако, могло стать причиной значительного конфуза – в 1990–1991 годах он втайне санкционировал массовую продажу золота для покрытия торгового и бюджетного дефицита. Брэйди, однако, твердо стоял на своем^[1261]. В докладе Бушу министр финансов США сделал вывод: советская экономика сокращается быстрее, «чем мы думали». Никакие меры по остановке этого обвала не подействуют без урегулирования отношений между центром и республиками. Последнее же было под большим вопросом

^[1262].

«СТРАТЕГИЯ РОССИИ»

Геннадий Бурбулис, еще до путча назначенный Ельциным государственным секретарем РФ, в сентябре рассказывал знакомому журналисту, что для очистки мыслей читает поэта Мандельштама и психоаналитика Фрейда, западных и русских философов. На вопрос, чем так занята его голова, Бурбулис ответил: «переходом от тоталитарной советской империи к полноценным демократическим структурам власти и госправления». После провала путча Бурбулис «курировал» для Ельцина вопросы, связанные с внешней политикой, милицией, КГБ и СМИ. Как он вспоминал позднее, в сентябре 1991-го Россия «унаследовала разрушенную государственную машину». Активисты «ДемРоссии» призывали Ельцина устроить люстрацию и фактически запретить сотрудникам партии и КГБ занимать госдолжности. Однако Бурбулис понимал, что это невозможно – «демократических кадров» просто не было. В окружение Ельцина многие пришли из партийной номенклатуры и КГБ^[1263]. Бурбулис сдерживал рвение своих друзей, которые хотели избавиться от всего состава высших советских чиновников. Он выступал против массовой зачистки среди советской дипломатии и КГБ^[1264].