Коллапс. Гибель Советского Союза

Бернштам решил, что обсуждение декрета – слишком деликатное дело для телефонного разговора, и попросил о встрече с Гайдаром. Тот принял его только 3 ноября. Гайдар только что переехал в бывший комплекс ЦК КПСС на Старой площади и занял бывший кабинет Леонида Брежнева. Стоя напротив Ленина, взирающего на него с огромного портрета на стене, Бернштам изложил свой апокалиптический сценарий: «Пожар общего дома невозможно тушить по частям, нужно либо совсем не тушить, либо тушить вместе» с другими республиками, «либо отделить свой сруб и тушить в нем». Если российские реформаторы хотят и реформ, и мира, у них есть выбор из трех вариантов. Первый: отказаться от немедленной либерализации и вводить ее постепенно в будущем, с четкими ограничениями. Второй: подождать, пока другие республики согласятся присоединиться к реформам и выступить с синхронной программой экономической либерализации на всем постсоветском пространстве. Третий: полностью отделить Россию от Союза и других республик, сделав ее независимым государством. По словам Бернштама, лично он предпочел бы первые два варианта, так как это смягчило бы травму для жителей бывшего СССР.

Гайдар попросил экономиста записать все им сказанное. Затем быстро набросал на листе бумаги список чиновников для экстренного совещания и велел секретарю немедленно вызвать их в кабинет. Бернштама как «иностранца» он попросил подождать в комнате отдыха рядом с кабинетом. Там стоял диван, был уже поздний вечер. Бернштам выкурил трубку и задремал. Через некоторое время Гайдар разбудил его. Совещание уже прошло, и кабинет был снова пуст. Гайдар позвонил Ельцину по правительственному телефону – «вертушке». Он зачитал российскому президенту тезисы Бернштама, включая опасность «ядерного» сценария, а затем передал трубку американскому специалисту. Ельцин его поблагодарил и высказал желание встретиться. Бернштам вышел из огромного здания на Старой площади уже глубокой ночью и пешком дошел до гостиницы «Россия», рядом с Кремлем^[1351]

.

Бернштам увиделся с Ельциным, но возможности обсудить альтернативное видение российских реформ у него не было. Для этого, вспоминал он не без иронии, нужно было сходить с президентом в баню. 6 ноября Ельцин назначил новое правительство. Гайдар стал одновременно вице-премьером и министром экономики и финансов, совместив должности, дающие контроль над двумя важнейшими министерствами. Бурбулис и Гайдар убедили президента России возглавить правительство в качестве премьер-министра. По их мнению, это был самый приемлемый вариант. Верховный Совет не утвердил бы Гайдара на посту председателя правительства, а любой другой человек на такой влиятельной позиции мог повести собственную политическую игру и стать препятствием для проведения реформ. Люди из окружения Ельцина заняли в новой администрации должности, не связанные с экономикой, возглавив оборонные и силовые структуры, а также милицию. Активисты «Демократической России» получили ряд второстепенных постов^[1352].

15 ноября на первом заседании кабинета министров Ельцин подписал указ о либерализации внешней торговли, но текст документа кардинально отличался от прежнего. Там не было ни слова о либерализации цен – эта мера была отложена до согласия других республик присоединиться к зоне свободной торговли^[1353]. Ельцин и его правительство продолжали преследовать две противоречившие друг другу цели: хотели захватить все институты советской государственности и управлять экономикой на всем постсоветском пространстве – и одновременно соглашались быть частью политической конфедерации с остальными республиками.