Коллекционер желаний

– А! Ты, наоборот, остолбенел от моей неземной красоты. Что ж, польщена, очень, очень рада, что не напрасно труды мои пропали. – Нина засмеялась и села к нему на колени. – Я ужасно рада, что мы опять вместе.

Обняв Женю одной рукой, она перегнулась через маленький столик, разделяющий диван и кресло, и выхватила шаловливым движением сигарету из пальцев Семена Алексеевича.

– А как же… там, вчера? – Женя в растерянности смотрел на Нину, он никак не мог понять, как возможна такая быстрая и полная перемена. Он же сам видел и тело ее в страшных ссадинах, и эту ужасную кровавую рану на месте правого глаза. Она лежала в подвале, на грязной подстилке, без сознания, и было совершенно не ясно, доживет ли она до сегодняшней ночи. А теперь вдруг такое. – Или это была не ты?

– Она, она, – Семен Алексеевич засмеялся. – Ниночка у нас – женщина многоликая. Сегодня королева, завтра – обиженная, оборванная бомжиха, послезавтра вообще неизвестно кем может оказаться. И все роли ей удаются одинаково великолепно. Не женщина – клад.

– Но я не понимаю. Разве тебя не били, не мучили там, в подвале?

– Видишь ли, мой мальчик, – Нина затянулась и выпустила дым Жене в лицо, но он даже не обратил на это внимания, так был поражен. – Мне пришлось устроить для тебя маленький спектакль. Ну, наподобие того, как ты устроил своему Альберту. А все для чего? Ты ведь у нас такой несговорчивый, такой упрямый мальчишка. С тобой действовать напрямую нельзя, сразу начинаешь ножками сучить, ручками колотить, кричать: не буду, не хочу, не могу. Я нашла для нас прекрасную работу. Ну да, в ней имеются некоторые нюансы, не очень приятные, надо сказать. Но ведь в любой работе есть свои нюансы, если платят в валюте, и немало платят, а в нашем случае дела обстоят именно так. Ты этого пока не понимаешь, и потому, объясни я прямо, в чем состоит наша работа, ты бы, конечно, отказался, стал бы из себя невинность строить, рожу воротить. А теперь, сам понимаешь, ходу назад нет. Можно сказать, помогла тебе избавиться от ненужных сомнений. Ты не мог поступить по-другому как благородный человек. Ты ведь у нас благородный? Теперь совесть твоя чиста, поступить иначе ты просто не имел права. Всю жизнь перед собой сможешь отмазываться. Ну да, ты убил этого несчастного голубого развратника, но почему? Иначе бы в расход пустили твою любимую женщину, да и тебя самого в придачу.

– Я не хотел его убивать, не хотел!

– Конечно, не хотел, кто спорит. Не изверг же ты, в самом деле. Обстоятельства, что поделаешь!

– Я не хотел, не хотел! Это ты из меня убийцу сделала, ты!

– Нет, дорогой мой, ты уже был убийцей. – Нина обняла Женю за шею и прижалась к его груди. – Да ты всегда был убийцей. Потенциальным. Только не знал об этом, не хотел знать. И я тут совершенно ни при чем. Раз смог все-таки убить, значит, и вообще был к этому способен.

– Я не способен! Я… Это все ты! – Женя попытался высвободиться, но Нина сильнее сжала руки у него на шее.

– Я никого не убивала. Ни Лешика, ни этого борова Алика я и пальцем не тронула. Это все сделал ты, мой мальчик, – говорила она спокойно, словно объясняла неразумному ребенку, как он не прав.

– Но как же так! Если бы не ты, я бы никогда, никогда…

– Хватит! Все это уже неинтересно. Что было, то было, что будет, то нам еще предстоит сделать.

– Что, что предстоит? Я не собираюсь больше…

– Назад хода нет, я же говорила. Не знаю, почему ты сам этого не понимаешь.

– Ты притворщица! И убийца, убийца! Ты, а не я.

– Прекрати!

– И в самом деле, хватит! Сколько можно толочь воду в ступе? – Семен Алексеевич подошел к столу, остановился, рассматривая этикетки на бутылках. – Не приступить ли нам к торжественной части? Все-таки повод у нас какой!

– Да, да, – Нина поцеловала Женю. – Поздравляю тебя. Я знала, что ты справишься. Молодец!

– Справился, не подвел. Действовал хладнокровно и вполне профессионально. У него явный талант. Со временем из нашего Женечки выйдет киллер суперас. И я нисколько не преувеличиваю.

– А он у нас вообще талантливый мальчик. Стихи вот пишет. Поэт!

– Ну да, стихи. Я в детстве тоже баловался стишками. Даже пару раз напечатали. В «Пионерской правде». Была такая газета для юных, Женечка уже не застал.

– И Женечка напечатается. Да еще и сборник выпустит. Для того сюда и приехали. Правда, малыш?

– Так он что же, и дальше творить думает? – Семен Алексеевич засмеялся. – А как же гений и злодейство?

– Одно другому не мешает.

– Вообще да. Я тоже страшный злодей, а в чем-то и гений.

– Ладно, гении. – Нина легко спрыгнула с коленей Жени и тоже подошла к столу.

– Прошу к столу. Хорошо поработали, можно с честью отдохнуть.

Семен Алексеевич и Нина уселись за стол. Женя остался на диване. Отвернувшись от них, он молча курил, без спросу вытащив сигарету из пачки «Парламента».

– А что же вы, мой юный поэт? Присоединяйтесь. Все-таки именно вы главный виновник торжества.

Женя ничего не ответил. Комната плыла у него перед глазами.

Семен Алексеевич открыл шампанское и разлил его по бокалам.

– Чего ты там нахохлился? – Нина подошла к Жене и протянула ему бокал. – Давай. За наш успех!