Кольцо Фрейи

Гунхильда не успела понять, что произошло, но Альрик внезапно умолк и покатился с седла прямо под копыта второй лошади. Из спины его торчала сулица, попавшая в грудь и пронзившая тело насквозь, но в темноте этого не было видно. Лошадь Халле едва не полетела кувырком, споткнувшись, всадник чудом удержался в седле, а Гунхильда, падая, так вцепилась в его пояс, что сама чуть не сдернула его наземь вслед за собой. К счастью, лошадь удержалась на ногах и от толчка Гунхильду бросило в нужную сторону, так что она сумела усидеть на крупе. В этот миг ей показалось, что невидимая сильная рука взяла ее за ворот и поддернула вверх, не дав упасть, но кто же это мог быть?

Впереди слышались крики. Ничего не было видно, кроме отблесков луны в облаках, но Халле уже понял, что впереди засада. Ведь люди Горма понимали, что у беглецов есть только одно направление, к тому же гораздо лучше них знали местность и могли даже в темноте пройти короткой дорогой. Ржала лошадь Альрика, которую пытались поймать, а Халле погонял свою, поворотив прочь от моря. На тропе к кораблю ждала засада, прорваться в одиночку, да еще с девушкой за спиной, было немыслимо. Они неслись по тропе со всей быстротой, на какую еще была способна усталая лошадь под двумя всадниками. Сосновые ветки били по голове, Гунхильда съежилась за спиной Халле, видя в нем последнюю свою защиту, вцепившись в его пояс онемевшими пальцами и уверенная, что от гибели ее отделяет пара шагов. В такой темноте ничего не стоит налететь на дерево или камень, и тогда…

Додумать она не успела, как это самое «тогда» и случилось. В темноте лошадь попала ногой в промежуток между камнями и полетела кувырком. Гунхильду оторвало от Халле и бросило куда-то во тьму; в безотчетном ужасе она сжалась в комок, пытаясь прикрыть голову руками, уверенная, что пришла ее смерть…

Ей сильно повезло – ее бросило на можжевеловый куст, который остановил полет, а там, куда она упала, мха было больше, чем камней. Какое-то время Гунхильда лежала, не понимая, жива она или нет – голова гудела, ее мутило, тело было как чужое. Но постепенно она осознала, что уже не летит, будто валькирия в грозовом вихре, а лежит на чем-то твердом и неподвижном, и вроде даже ничего у нее особенно не болит. Нет, болит щека. Она провела пальцами по лицу – больно, наверное, ударилась или оцарапалась.

Гунхильда села, опираясь руками о землю, подняла голову, огляделась. Где-то за кустами, поблизости, жалобно ржала лошадь.

– Халле! – крикнула Гунхильда.

Он не отозвался. Неужели она осталась совсем одна?

Она встала на колени, ухватилась за колючие ветки, поднялась и постояла, покачиваясь и приходя в себя. Ноги дрожали, но держали, руки тоже слушались. Это хорошо. Она знала, что когда ломаются кости конечностей, сначала не чувствуешь боли, но не чувствуешь вообще ничего, рука или нога делается как чужая. Боль и опухоль появляются потом, и довольно скоро. Если она все же что-то сломала, надо попытаться что-то сделать, пока она еще может ходить, двигаться.

Гунхильда пошла на ржанье, продолжая звать Халле. Ей казалось, она кричит, но на самом деле ее голос раздавался едва слышно.

Вдруг кто-то схватил ее за щиколотку – будто невидимая рука высунулась из-под земли, из камня, и Гунхильду пронзил ледяной ужас – это тролли!

– Йомфру! – выдохнул рядом хриплый голос. – Не кричи! Это я!

– Халле!

Ее отпустили, и Гунхильда присела, протягивая руку, которую тут же кто-то схватил.

– Я здесь. Головой треснулся. Сейчас…

Опираясь на ее руку, Халле с трудом сел.

– Лошадь… надо уходить быстрее… ее слышно… – бормотал он.

Гунхильда понимала, что он хочет сказать: лошадь, видимо, сломав ногу, билась на земле и своим ржаньем указывала преследователям путь.

– Вставай! – Девушка потянула Халле за руку и помогла подняться, едва сама не упав под его тяжестью. Молодой и худощавый, рослый парень тем не менее весил больше, чем она.

Держась друг за друга, они двинулись через заросли, все так же прочь от моря. Гунхильда уже не думала, куда они идут и какое спасение смогут там найти; ведь корабль Бергрена, даже если он еще не ушел, остался на берегу, они сейчас от него удалялись. Сейчас она помнила только о том, что их преследуют и люди Горма уже совсем близко. Ожили в памяти слова Асфрид: у нее есть враги, которые могут, воспользовавшись бегством и суматохой, убить ее и тем навсегда избавиться от опасности породниться с йотландскими Инглингами. Они продирались сквозь можжевеловые кусты, с трудом находя дорогу между камней; было темно, они не знали, куда идут, но могли надеяться, что преследователям будет так же нелегко их отыскать. А когда рассветет, они что-нибудь придумают…

– Тише! – Халле вдруг застыл и сжал ее руку.

Гунхильда замерла и тоже услышала позади шум – кто-то пробирался сквозь заросли. Несколько человек. Вдруг она осознала, что больше не слышит ржанья: надо думать, люди Горма обнаружили лошадь и забили ее, зато теперь им точно известно, с какого места беглецы пошли пешком.