Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Побасенка Дмитриева основана на старом французском анекдоте, который можно обнаружить в сборнике острот восемнадцатого века и который приписывали разным авторам. Вариант анекдота появился в первом, посмертном издании (1834–36, составители Л. Ж. Н. Монмерке, Ж. А. Ташро и А. де Шатожирон, имевшие рукопись с 1803 г.) «Анекдотов», написанных в 1657–59 гг. талантливым и остроумным Гедеоном Таллеманом де Рео (1619–92; он умер накануне своего семидесятитрехлетия), в имени которого Чижевский (с. 278), между прочим, не только делает три ошибки, но также превращает его в обозначение пустоты: «анонимные [sic] Анекдоты Tallement [sic] de [sic] Reaux [sic]» (вместо Tallemant des Réaux; совершенно непонятно, кроме того, упоминание в той же фразе Генриха IV). Я смотрел третье издание «Анекдотов» (1854–60), которое выпустили в Париже Монмерке и Полен. Этот анекдот помещен под № 108 в гл. 477, т. VII (1856), с. 463. В нем говорится: «Будучи в Сито, Генрих IV говорит: „О, как здесь красиво! Боже, какой красивый городок!“ Толстый монах на все похвалы, которые расточал король в адрес их местности, повторял: „Transeuntibus“ — <„Проходящим“ — лат.>. Король насторожился и спросил, что он хочет сказать. „Я хочу сказать, государь, что это красиво для проходящих, а не для тех, кто здесь постоянно живет“».

Обсуждая местонахождение рукописи, Монмерке считает, что тексты были известны и ранее (см. VIII, 2). Полагаю, что Дмитриев читал анекдот у Мармонтеля в «Опыте о счастье» (1787): «Печален, как монах-картезианец, которому расхваливали красоту окружающей его келью пустыни, ты скажешь: „Да, это красиво для проходящих“, transeuntibus».

Мак-Адам, Мак-Ева (в пушкинском примеч. 42; «макадамизация» — модная тема; см., например, «The London Magazine», X, [окт. 1824], 350–52) — это мощение дорог небольшими камнями или булыжниками. Изобретателем был Джон Л. Мак-Адам (1756–1836), шотландский инженер. Тягостный каламбур Вяземского связан с женским родом русского существительного «зима» (см., например, главу Седьмую, XXIX, 13–14).

XXXV

   За то зимы порой холодной

   Ѣзда пріятна и легка.   Какъ стихъ безъ мысли въ пѣснѣ модной — ⁴ Дорога зимняя гладка.   Автомедоны наши бойки,   Неутомимы наши тройки,

   И версты, тѣша праздный взоръ, ⁸ Въ глазахъ мелькаютъ какъ заборъ.   Къ несчастью, Ларина тащилась,   Боясь прогоновъ дорогихъ;   Не на почтовыхъ, на своихъ,

¹² И наша дѣва насладилась   Дорожной скукою вполнѣ:   Семь сутокъ ѣхали онѣ.

⁵

Автомедоны.Возницу Ахиллеса (героя «Илиады» Гомера) звали Автомедон.

^7–8Пушкинское примеч. 43 Сполдинг (1881, с. 271) называет «какой-то устарелой шуткой» и мрачно добавляет: «Многие англичане, если заменить верстовые столбы на камни с указанием расстояния в милях, а частокол — кладбищем, немедленно узнают ее американское происхождение».

¹⁴Принимая во внимание общие и частные обстоятельства, самое большое расстояние, которое могло бы проехать семейство Лариных зимой (январь или февраль 1822 г.), с их четырьмя большими санями и восемнадцатью клячами — это две сотни миль (расстояние, которое можно покрыть, путешествуя на почтовых в легком экипаже и со сменой лошадей каждые несколько миль, всего за два дня). Это и другие соображения приводят к убеждению, что имение Лариных было расположено в двухстах милях западнее Москвы, на полпути между Москвой и Опочкой (Псковская губерния), вблизи которой находилось имение Пушкина. Таким образом, Ларины жили в нынешней Калининской области (состоящей из северной части бывшей Смоленской и западной части бывшей Тверской губерний). Это примерно в четырехстах милях южнее С.-Петербурга и граничит на западе с верховьем Западной Двины, а на востоке — с верховьем Волги. Несколько далее (XXXVII, Петровский замок; XXXVIII, Тверская улица) будет указано, что Ларины въехали в Москву с северо-запада, откуда прибыл в Москву из Михайловской ссылки и сам Пушкин, когда работал над предыдущей главой (7 сент. 1826 г.).

Цезарь, который, по словам Гиббона, на наемных колесницах проезжал сотню миль за день, не мог бы, конечно, состязаться со своими русскими коллегами. Императрица Елизавета, дочь Петра Великого, в 1750-е годы имела специальную карету-сани, в которой, наряду с прочим, были печь и карточный столик; запрягая по двенадцати лошадей (которые менялись через каждые несколько миль) в эту карету-сани, она не уступала своему отцу, совершая путешествие по снегу из С.-Петербурга в Москву (486 миль) за сорок восемь часов. Александр I примерно в 1810 г. побил это достижение, преодолев маршрут за сорок два часа, а Николай I в декабре 1833 г. (согласно дневниковой записи Пушкина) — за феноменальные тридцать восемь часов.