Компания «Гезельшафт»

— Она сделана общими усилиями нашей семьи. Я пишу рассказы, моя жена переводит, а дочь рисует иллюстрации. «Гезельшафт» предоставил нам деньги для публикации нескольких таких выпусков. Я думаю, они таким образом выразили свою благодарность за помощь, которую мы смогли оказать.

— Им это прекрасно удалось.

— Компания проявила большую щедрость, — сказал Морфи. — Теперь они собираются доверить нашей организации задачу убедить индейцев, живущих; по реке, изменить свой образ жизни. Это будет нелегко. Рыбаки не очень охотно переходят на сельское хозяйство. Нашей миссии предоставили тысячу акров превосходной земли для этой цели.

— А я думал, их собираются поселить на том острове.

— Только небольшую часть. Примерно пять молодых семей. Адлер считает, что для задуманного им проекта старые люди не подходят.

— Надо думать!

— В старости они становятся довольно непривлекательны или, как теперь говорят, нефотогеничны.

— Значит, на острове будут жить только молодые девушки, прекрасные молодцы в перьях и матери с младенцами у груди?

Морфи кивнул. В его улыбке было снисхождение к людской глупости.

— Боюсь, что так оно и будет.

— А сейчас?

— Ну все зависит от вашего согласия, если же за этим дело не станет, то я готов поехать к макас. Пробуду у них столько, сколько потребуется, чтобы убедить это племя в безнадежности их положения. К счастью, я немного умею говорить на их языке.

— А после этого что?

— Следующим шагом будет организация их переезда па наше поселение в Прадос Рикос.

— И только несколько семей будут устроены на острове. Фотогеничных семей.

— Да, вот так.

И опять терпеливая, всепонимающая улыбка.

— В Прадос Рикос находится земля, которую вам дала компания «Гезельшафт», верно?

— Верно.

— Что будет с теми, кто поедет туда?

— В двух словах: мы их там цивилизуем.

— То есть наденете на них одежду.

— Не только это. Мы постараемся привить им как можно безболезненнее понятия того общества, в котором им придется жить и которое для них пока сплошная загадка. Я страшно не люблю употреблять слово «варвар» из-за тех ассоциаций, которые в данном случае неуместны, но я не могу подобрать другого слова для индейцев, которых мы хотим призвать к иной жизни, чем та, которую они ведут в джунглях. У них очень слабое представление о грехе. О частной собственности они вообще не имеют понятия, хотя, должен признать, это в каком-то смысле их преимущество, так как у них нет воров. Нравственности, как мы ее понимаем, у них не существует. Сексуальным актом занимаются прямо на глазах у других и без всякого стыда.

Максвел расхохотался.

— Простите, я представил себе поселение Адлера, где живут не обработанные вами индейцы.

— Это совершенно немыслимо.

В голосе Морфи прозвучал па самой мягчайшей ноте укор неуместной веселости Максвела.

— Индейцы будут открыто приставать к туристкам. И что, может быть, менее важно, но так же довольно неприятно, макас имеют привычку облегчаться прилюдно.

— Потому вы должны их приучить еще и к туалету.

— Мы учим их пользоваться отхожим местом. Это не представляет трудности, потому что они разумны и полны желания угодить. Самая трудная задача — внушить им, что они должны работать ради денег. У них нет никакого понятия о деньгах или торговле, и они слабо себе представляют, как это человек обязан работать. Рыболовство у них не работа. Это захватывающее и приятное занятие, которому они предаются время от времени. Выпалывать сорняки — это совсем иное дело. Такая работа им скучна.

— Мне была бы тоже, думаю, и вам. Только представишь себе это занятие, уже становится очень тоскливо.

— В каком-то смысле, конечно. Но несомненно, что эти временные затруднения ничто по сравнению с тем, что человек получает.

— Извините мою тупость, — сказал Максвел, — но объясните, что же он получает.

— Я думаю, это можно было бы свести к двум словам: духовное спасение.

— Боюсь, мы, к сожалению, говорим с вами на разных языках. Но мог бы я вам задать один вопрос? Я часто слышал, что эти люди были вполне счастливы без чьего- либо вмешательства. Вы не согласны?

— Это трудный вопрос. Все зависит от того, с какой точки зрения посмотреть, а вы только что дали мне понять, что они у нас не совпадают.

Максвел понял: Морфи решил, что спорить бесполезно, и потому не хотел напрасно тратить свой проповеднический пыл.

— Вы не должны забывать, — сказал Морфи, — что я миссионер, проповедующий евангелие, и то, что я несу этим людям, по моему убеждению, бесценный дар. И только он может принести человеку истинное и прочное счастье. В сравнении с ним ничто не имеет значения.

Максвел был совершенно уверен, что Морфи так думает на самом деле.

24

— Морфи там уже три дня, — сказал Максвелу Адлер. — Но о нем ничего не слышно. Надеюсь, с ним все в порядке.

Они стояли в рулевой рубке катера. С мачты, где устроился один из охранников, наблюдавший за рекой, раздался предупреждающий окрик. Адлер повернул руль, чтобы не попасть в небольшой плавучий ковер водорослей. Потом он сдал назад и обошел его.

— Я думаю, он сумеет постоять за себя, — сказал Максвел.